Арника в ветеринарии

     В N158 "Сына Отечества" напечатана весьма любопытная статья г. ветеринарного врача М. Скриникова об арнике, из которой мы представляем краткую выписку словами самого автора. Она показывает, как некоторые господа испытывают действительность гомеопатических средств и какие из своих опытов выводят заключения. 
     "В настоящее время, говорит г. Скриников, в большинстве ветеринарной практики, - нет кажется, ни одного такого врачебного средства, которое имело бы такое огромное значение и такое обширное применение в различных случаях наружных повреждений, - как арника".
"В настоящее время, говорит г. Скриников, в большинстве ветеринарной практики, - нет кажется, ни одного такого врачебного средства, которое имело бы такое огромное значение и такое обширное применение в различных случаях наружных повреждений, - как арника". 
     "Наружным повреждениям, еще чаще, подвергаются домашние животные, и в таких иногда частях тела, и в таких размерах, что страшно бывает взглянуть на них, особенно когда одно животное ударит другое, подобное себе неделимое, подкованною ногою, или наскочит оно на острый кол, на плетень, на дышло, или другие подобные предметы – все такие органические разрушения (?) называются общим именем – раною, и – все эти патологические явления излечиваются преимущественно одним общим лекарством – aрникою". 
     "Вот почему именно, явилось у меня желание предложить для домашних животных средство во всех их органических (??) наружных повреждениях, происходящих от разных механических причин , - которое окончательно признано в ветеринарной медицине, как одно из самых лучших лекарств во всех ушибах и ранах – это настойка aрники". 
     Затем автор рассказывает каким образом он нечаянно попал в гомеопаты: 
     "По окончании мною курса ветеринарных наук, я был назначен в кавалерийский полк ветеринарным врачом, куда, по прибытии моем, я на другой же день явился к командиру полка, который, при моем представлении, объявил мне, что у него в полку гомеопатическое лечение лошадей. Я сначала не понял этой фразы, и смотря на него как в самое увеличительное стекло, сказал, что я не понимаю его приказания. Он мне его повторил. Я ответил тогда, что этой методы лечения я решительно не знаю и не понимаю, и что в университете об ней, насколько я помню, медицина наша отзывалась только весьма дурно… "Так я об ней отзываюсь хорошо" прибавил он, продолжая: "я вам гомеопатическую аптечку, лечебник Ганемана …(?) чтобы вы каждый день являлись ко мне за наставлениями ; в заключение: вы – ни за успех, ни за неуспех не отвечаете – все лошади в полку моя собственность …" 
     "Выслушав все это как-то безотчетно, я, признаюсь, вышел от него с весьма расстроенным воображением – вот думаю себе: вместо службы, опять учись и чему же?… Что будет со мною после, когда я и теорию свою позабуду?… По дороге я зашел к старшему медицинскому лекарю, которому, при первом знакомстве, рассказал случившееся со мной у командира; он улыбнулся и долго, долго рассказывал мне разные разности, оставшиеся всегда между нами". 
     Потом автор обращался к дивизионному доктору, который дал совет: - О, юноша! Исполняй волю командира, ибо он может сделать много добра и много зла. 
     "Итак, продолжает автор, я начал лечить лошадей гомеопатией. Но, для меня не так страшна была новая школа, сколько беспокоила мысль – являться каждый день к командиру за врачебными советами – я воображал: будет же он меня порядком распекать?… Но, в этом я совершенно ошибся: Ганеман мой, как я называл командира, вскоре оказался человеком очень умным и снисходительным. Правда, он был большой педант по службе и держал своих подчиненных, особенно нашего брата – чиновника, в строгой дисциплине; но все-таки я безропотно покорился потому, что он был умный человек. Зато, вот в чем было мое горе и преступление: не верил я в силу капли простого лекарства, - не верил гомеопатии, да и только … Рассказать, бывало, расскажу своему Ганеману, что в такой-то болезни я даю такое-то лекарство, а на самом деле: возьму бывало одну сткляночку с лекарством (лекарства эти были все почти в жидком виде) и давай его разливать по одной капле на кусочки белого хлеба. Для всех больных лошадей одно и то же. 
     "Так продолжалось мое скептическое лечение месяца два; потом я, как говорится, прозрел, образумился и начал изучать эту методу как следует, даже с большим вниманием, при такой гипотезе, что Самуил Ганеман был весьма просвещенный и влиятельный человек (в роде полкового командира), когда имеет так много последователей. Наконец, что же командиру полка за расчет употреблять вред для своей же собственности. Все эти мои предположения потом оправдались. Правда, павших лошадей, было немного больше при гомеопатическом лечении (еще бы!) но что они значат для командира – ровно ничего: он их не выключал целый год из фуражного довольствия, так вот ему и награда была за убыль; а само лечение-то это весьма дешево (и без большого труда ветеринару) обходилось. Впрочем, это в сторону – дело не о том." 
     Затем автор приступает к сущности дела, к своему усовершенствованному способу применения aрники собственного приготовления. 
     "Приготовление. Арника, или баранья трава, цветы, корень (Arnica montana, herba, flores, radix) приготовляется мною следующим образом: берется на штоф 1\4 ф., а на бутылку одна унция (три лота) кореньев aрники, которые наливаются алкоголем или обыкновенным спиртом, потом посудина откупоривается, ставится в теплое место, или на солнце в летнее время, на восемь дней, и взбалтывается ежедневно два-три раза. По истечении восьми дней, настойка эта процеживается и сливается в чистые бутылки, - это будет арника первого деления, или пожалуй - первого сорта; а на ту же самую aрнику наливается опять обыкновенная же водка, так же для восьмидневного настоя. В таком-же месте: из этого последнего настоя получается арника второго деления." 
     Автор "даже с большим вниманием" три года изучавший гомеопатию под руководством влиятельного наставника, могущего делать добро и зло, составил себе, как видно, свои совершенно особенные понятия о делениях. когда тинктуру, цельный крепкий раствор называет разведением. Впрочем, "это – в сторону". Оставляем в стороне даже то обстоятельство, что автор, очевидно, уже переменил место службы, когда на счет гомеопатии обличает командира в пользовании фуражным. Дело ведь состоит в усовершенствовании способа лечения арникой. 
     "Употребление. Как бы ни была велика и недоброкачественна рана у животного, - тотчас же следует ее примочить aрникой первого деления, т.е. самою крепкою, три раза в день: утром, в полдень и вечером. Такое (усовершенствованное, только на безответной скотине возможное) лечение продолжается четыре дня; остальное же время, до заживления раны или ушиба, следует примачивать aрникой второго деления. 
     "Примачивание производится обыкновенно так: наливается полрюмки aрники в сжатую ладонь и прямо примачивается рана или ушиб, или прикладывается на рану ветошка, смоченная aрникой, а еще лучше корпия. В глубокие раны лекарство это вводится, обыкновенно, из спринца". 
     О рожистых воспалениях, неизбежных при таком усовершенствованном способе лечения. Автор молчит подобно своим пациентам. 
     Об ощущениях, достойных внимания общества ограждения животных от жестокого обращения, естественно, тоже ничего не говорится. Однако же любопытно знать, что сказал бы больной человек, если бы какая-то лошадь шпринцом впустила ему тинктуру aрники в глубокую рану? Не худо бы и об этом подумать тем кавалеристам и хозяевам которые имеют счастье пользоваться советами автора и которые нашли его средство просто героическим.
"Многие кавалеристы и хозяева, заключает автор, употребляя, по моему совету, это средство в саднах, нагнетах, засечках и других повреждениях, назвали его просто героическим" 
     "Средство это, по мнению моему, необходимо иметь всякому хозяину, всякому человеку, содержащему домашних животных, тем более, что по дешевизне своей и простому приготовлению и употреблению, он всем доступно и всем полезно, я и вполне надеюсь, что те, которые прибегнут к нему в означенных болезнях, скажут мне не раз искреннее спасибо". 
     А мы после всего этого принуждены сказать себе, что есть на свете герои, которых даже влиятельный командир, могущий делать добро и зло, не в состоянии выучить чему-нибудь путному.