ГОМЕОПАТИЯ в СЕВЕРНОЙ АМЕРИКЕ

И ВСЕМИРНЫЙ   КОНГРЕСС

      в  Ф И Л А Д ЕЛЬФИИ.

отчет ДОКТОРА Клотара Миллера в Лейпциге.

Из "Журнала Спб общества врачей-гомеопатов"

            1876 года, NN 10-12  (продолжение.)

начало                                                                                                                                                                                  окончание              

Из всего этого опять-таки вытекает последствие, что, как бы мы высоко ни ставили присланныя нам научные работы и чтения, при оценке успеха конгресса, их нельзя ставить на первое место. С какими бы превосходными монографиями, практическими наблюдениями и рассуждениями мы ни познакомились благодаря конгрессу Филадельфии, по моему твердому убеждению, главная заслуга этого счастливаго предприятия состоит в том возбуждении, которое наэлектризовало вообще гомеопатический мир, в объеди-нении всех отдельных усилий и стремлений к одной общей цели. Поэтому-то я и не буду здесь останавливаться ни на научных работах, с которыми всякий может познакомиться в печати, ни на чтениях и рассуждениях, упомяну только, что из последних мне показались особенно порядочными и достойными внимания о дифтерите, intermittens и о воспалении в легких, также представляли много интереса; рассуждение о предметах, касающихся хирургии. Я еще раз должен упомянуть о председателе докторе Денэаме, который во всех отношениях превосходным, все трудности преодолевающим управлением собрания, счастливым окончанием громадных работ и превосходною вступительною речью доказал, что трудная должность президента не могла найти лучшего представителя. Вообще справедливость требует признать, что все распоряжения касательно внешнего и внутреннего управления, как контролирование ежедневной листы посетителей, секретариат, быстрое опубликование дневных занятий и так далее, была сделаны весьма практично и прилично, так что они вполне могут служить примерами. При этом конгрессе в не менее благоприятном свете выставились всеми признанные, гостеприимство и любезность американцев, которые выразились частию в больших блестящих праздниках и вечерних собраниях, что способствовало к знакомству и сближению отдельных личностей, частию в приятии приезжих в свои домашние кружки. Ничто не было упущено из виду, что могло способствовать к дружескому приему чужестранцев, что могло заставить их забыть, что они на чужой стороне и поселить в них мысль, что они радостно ожидаемые гости не только отдельных товарищей и друзей, но целаго общества и всей страиы. Прекрасные, незабвенные часы, которые я проводил то в тесном, тихом кругу, серьезных поучительных беседах, то в веселом, шумном сборище остроумных любезных товарищей, прямые свидетели того нравственнаго и физическаго благосостояния, которым я пользовался во все время моего пребывания в Америке. Пускай память обо мне сохранится надолго у всех тех, которым я издалека с теплою благодарностью посылаю мой дружеский привет.

   Я должен себе отказать в удовольствии называть имена отдельных личностей, так как поистине я бы затруднился в выборе и никогда бы не кончил. Только об одном имени я должен упомянуть, об имени личности, которая занимает исключительно положение и принадлежит настолько же своей родине— Германии, как и нынешнему отечеству — Америке. Я расскажу по крайней мере о Геринге, о Константине Геринге, что я застал его как всегда бодрым, полным остроумия, юмора и жизни, интересующимся всем, что выходит нового и выдающагося в области науки на обоих полушариях. Лета не могли ослабить ни духа его, ни рабочей силы, так как каждое утро застает его в 5 часов за его произведением, которого глубоко продуманный и обширный план требует юношеской энергии. Я откровенно обрадовался, как я его снова приветствовал и слыхал из его собственных уст, что он еще полон любви и уважения к своему отечеству и обладает лучшею из германских добродетелей—самоотверженною преданностью и одушевленною любовию к науке. По истине Германия не могла более достойнаго послать и уступить Америке, а Америка не могла его лучше признать и оценить.

   Остается незабвенным фактом, который охотно и без зависти признает каждый гомеопат, что преимущественно неустанная деятельность Геринга в развитии науки о врачевании, преимущественно его опыты пробудили в докторах Америки интерес к гомеопатии, и что его труды в Аллентоуне дали первый толчек и счастливый пример для устройства учебных заведений гомеопатии, которые благодаря их деятельности достигли в Америке такого счастливого процветания, как нигде. Мы не ошибемся, если скажем. что основанием этого первого гомеопатическаго учебнаго заведения положен краеугольный камень для гомеопатического здания вообще.

   Это была плодотворная мысль, которая быстро и во все стороны пустила ростки и этим способствовала здоровому росту упомянутого учения. Пускай каждый толкует, как хочет о гомеопатических университетах в Америке, я же остаюсь при своем мнении, что они оказались полезными и продолжают оказывать благоприятные успехи. Говорят, что невозможно, чтобы при их устройстве, при таком ограниченном составе учителей и в особенности в такое короткое время, как 2, 3 года, студенты удовлетворительно изучили все вспомогательныя медицинские науки, а вместе с тем сделались бы хорошими практическими врачами. При этом они указывают на немецкие, французские и английские университеты, в которых при неустанном прилежании едва удается пройти весь курс в 4—5 лет. Я должен здесь заметить, что почти те же условия встречаются во всех медицинских университетах Америки, как аллопатических, так и гомеопатических, и что все они устроены почти по одинаковому плану. Несмотря на это, вышесказанное относится преимущественно к образованию гомеопатических врачей в Америке. Я уже говорил раныпе, почему гомеопаты Америки не ограничиваются в своих академиях преподаванием своего учения, но простирают его и на остальные медицинские науки. Если я буду здесь без обиняков утверждать, что немецкий студент при величайшем прилежании не в состоянии окончить вполне свои занятия в три года, между тем как в Америке это встречается на каждом шагу, то я этим вовсе не хочу сказать, чтобы Американец был прилежнее и способнее немца. Причину этого надо искать в другом месте. Я думаю, никто не станет отрицать, что образование немецкого студента, в особенности, что касается медицинских вспомогательных наук, основательнее и глубже: немецкий студент занимается в университете физиологией, химией, ботаникой, физикой и т. д., как-будто ему предназначено быть специалистом по физиологии, химии и физике; Американец занимается этими науками, потому что он в них нуждается для изучения медицины. Насколько он в них нуждается в качестве практическаго врача, настолько он ими и занимается в продолжении довольно короткаго времени, ни более, ни менее. Если он, как специалист и доцент, желает их изучить более подробно, то он делает особенныя усилия, или как бывает обыкновенно, идет на некоторое время в Европейские увиверситеты. Сюда присоединяется еще другое обстоятельство. Состав учителей и учеников в обеих частях света различный: у нас, быть может, слишком затрудняют, там смотрят слишком поверхностно; у нас еще немного господствует рутина, там имеется в виду только практическая цель. Я далеко не хочу этим сказать, что немецкий студент теряет свое время даром и хватает слишком глубоко; я напротив вполне сознаю, что наука нуждается в так называемых "педантах" и я горжусь тем, что Германия их поставляет. Но я также не говорю, чтобы американские врачи и в особенности американские гомеопаты, следуя своему образу действия, ошибались, и что-нибудь теряли. Невежд и дураков у них столько же сколько и у нас; также и нет недостатка в шарлатанах и вертопрахах, которые никогда не бывали в аудиториях. Судя по тому, что я видел и слышал, американский врач, что касается главнаго, то есть искусства лечить болезни и исцелять страдания, едва ли хуже приготовлен, чем какой-либо другой и никто не будет отрицать, что он вполне умеет пользоваться приобретенными познаниями и природными способностями, также настолько знает людей и имеет сметливости, чтобы быть хорошим врачем. В том наконец, имеет ли он теплое сердце для своего ближнего и участие для несчастнаго (так как и это необходимо иметь хорошему врачу), может тот сомневаться, кто не был в их стране..

    Этим я вовсе не хочу опровергнуть некоторые факты. Всем  известно и не без основания, что в Америке изучение медицины и достижение докторскаго диплома очень облегчено, даже можно сказать на это смотрят слишком поверхностно; в особенности фабрикация докторов в Филадельфии наделала много шуму. Медицинские факультеты именно американских университетов отставали значнтельно против остальных и непозволительным образом облегчали экзамены. Следствием того было, что названию американскаго доктора в самой стране придавали мало весу и конечно еще менее того в Европе. В последнее время между тем  это изменилось к лучшему, в особенности, благодаря Гарвардской коллегии в Бостоне. Вообще при изучении медицины цель поставлена дальше и оно ведется лучше и серьезнее, и вместе с тем достаточно оценена упомянутая гоньба за повышением и надо надеяться, что ей навсегда положен конец. Приятно и в высшей степени приносит честь гомеопатии то обстоятельство, что даже в том плохом периоде гомеопатические университеты по большей части лучше понимали свое назначение и составляли похвальное исключение. Даже сама аллопатическая школа это заметила и высказала устами Скуддера в Бостоне. В своей статье, посвященной специально обозрению медицинских занятий в Северной Америке, он между прочим прямо говорит, что в гомеопатической коллегии, в Нью-Иорке, дело велось издавна строже и добросовестнее, и что вследствие этого при более строгом контроле со стороны правительства и при более серьезных испытаниях получились лучшие результаты, именно здесь двадцать семь процентов получили аттестаты зрелости, у аллопатов только два процента. В числе вышеупомянутых мною медицинских вспомогательных наук я с намерением упустил анатомию. Я должен именно сказать, что эта наука вовсе не занимает второстепеннаго места в американских университетах потому, что хирургия пользуется там особенным уважением, и между гомеопатическими врачами найдется много порядочных операторов. Доказательством для этого может между прочим послужить очень одушевленное и интересное прение на четвертый день филадельфийскаго конгресса о предметах хирургии, в котором также принял участие доктор С. С. Лунгрен из Толедо. Например, этому превосходному оператору, в мае 1875 года, удался цессарский разрез со счастливыми последствиями для матери и ребенка (оба теперь еще живы и находятся в полном здравии). Полное описание этой операции находится в виде маленькой брошюры (Silver wire sustures in the Caesarian Section by S.S. Lungren . M. Dr. , Toledo,Ochio/ Blade Printing and Paper Company, 1876), в моих руках для всякого желающаго удостовериться.

   Вообще между гомеопатами Америки существует много хороших специалистов, именно, не говоря о хирургах, хорошие окулисты, специалисты по ушным и женским болезням. Этого нельзя достаточно оценить, потому что мы, гомеопаты в Германия должны почти всегда, когда хотим узнать мнение специалиста о положении нашего пациента, обратиться ко врачу другой школы, с которым мы можем сойтись в диагностическом, но не так-то легко в терапевтическом отношении. Также большая часть гомеопатических врачей в Америке в то же время практические акушеры, так что они и в этом отношении самостоятельнее нас. Это все обстоятельства, которые говорят конечно в пользу американских гомеопатов, и которые много способствовали нашему гомеопатическому учению о врачевании. Конечно, найдутся может быть и между нами педанты, которые увидят в этом не выгоду, но убыток для чистой гомеопатии и будут предостерегать ее от заблуждений, которым по их мнению предались наши американския собратия тем, что они не ограничиваются исключительно употреблением внутренних средств и не считают принцип подобия, достаточным для всех случаев. В самом деле гомеопаты в Америке, в особенности в госпиталях и поликлиниках, употребляют многие наружные средства. Так в глазных болезнях нередко прижигают (ляписом, квасцами, сулемой и т. д.), в ушных и женских болезнях вспрыскивают, в горловых болезнях лечат вдыханием и употребляют пульверизатор, при ранах и нарывах употребляют карболовую кислоту и мази, при парализации и невральгии пользуются часто электрическим током и т. д., так что я сначала сам несколько удивился. Но, чем более я присматривался к этому, тем более мирился с зтим образом действия, который стал мне казаться все справедливее и даже необходимее. Не один только успех, который во всех терапевтических вопросах должен быть судьей, и который при упомянутом образе действия, как я вполне убедился, был очень благоприятным, заставил меня принять это мнение, но после зрелаго обсуждения я позволю себе нисколько не сомневаться, что употребление наружных средств, также материй, действующих химически, и электричества не противоречит в данном случае гомеопатическим  принципам, и не составляет непозволительной уступки другим методам лечения. Я слишком долго и часто сражался в своей жизни за сохранение и последовательное применение гомеопатических принципов, чтобы не так-то легко предаться непозволительному равнодушию и уступчивости, но еще того менее я  намерен отвернуться от истины ради педантизма и увлечения духом партий.

   Чтобы ближе разсмотреть этот важный пункт и стать вне всяких недоразумений, я прежде всего полагаю, что не найдется ни одного гомеопата, который стал бы абсолютно отрицать всякое употребление наружных средств, отдельно ли или вместе с употреблением их внутрь. Введение лекарств посредством отверстия рта вовсе не составляет принципа в гомеопатии и известно, что сам Ганеман пользовался нервами обоняния для введения лекарства в организм и рекомендовал этот образ действия. Уже по этой одной причине трудно было ожидать даже со стороны самых ярых приверженцев Ганемана какого-нибудь упрека против одновременнаго применения одного и того же средства во внутреннем и внешнем виде в том, конечно, только случае, когда выбор средства совершился по закону подобия. Таким образом уже большая часть местных применений наружных средств, как впускание жидкостей в глаз, пластыри на нарывы, втирания в наружную кожу, прижигание гортани, приобретает право гражданства. Дело теперь стало за теми наружными средствами, которыя не имеют гомеопатическаго основания и обнаруживают более физическое, чем специфическое действие. Что касается этих, то даже ригорист не решится утверждать, что они вредят или парализуют действие гомеопатических лекарств, данных внутрь. Остается значит теперь оправдать применение электрическаго тока и сил, действующих химически. Говоря об электричестве, я мог бы его без дальних рассуждений подвести под рубрику средств, действующих физически; по крайней мере вряд ли кто стал бы утверждать что оно вредит или парализует действие одновременно употребленных гомеопатических средств. Кроме того, сам Ганеман учил употреблять магнетизм, и мы имеем даже от него физиологические опыты касательно последнего, так что его вместе е электричеством можно просто причислить к числу гомеопатических средств. Средства, действующие химически, т. е. вытравляющия (как ляпис, сулема), стягивающия (напр. квасцы, танин) и устраняющия гниение (напр. карболовая и салициловая кислоты), не принадлежат конечно к числу гомеопатических средств, действующих по закону подобия и действуют местно, на основании совершенно другаго принципа. Это стоит вне всякаго спора. Кто значит употребляет временно подобныя средства удаляется пока на другую почву и опирается на другую систему лечения, подобно хирургу, который вырезает нарыв или совершает ампутацию члена, или подобно зубному врачу, который удаляет пустой зуб и т. д. Вытравление состоит большею частию в удалении какого-нибудь тела (бородавки, гнойной зерновой поверхности, утолщения, затвердения), действие карболовой кислоты состоит в удалении или уничтожении разлагающагося вещества, паразитов, чужеядцев. Я далек от того, чтобы назвать этот образ действия гомеопатическим. Кто же из моих собратьев его окончательно осудит и назовет непростительною ересью, тот по крайней мере пусть будет последовательным и честным, и сам остережется подобной ереси. Но он должен быть чрезвычайно осторожным, чтобы не впасть в подобныя заблуждения. Я должен ему напомнить "principies obsta". Если он утверждает, что может вполне положиться на динамическое действие своих гомеопатических средств, то пускай уже он и остережется вытащить занозу, удалить из желудка яд посредством рвотнаго, умертвить чесоточнаго червя посредством втирания, удалить затверделый кал из слепой кишкн и т. д. Это также средства, неосновывающияся на законе подобия Неужели даже самый строгий пурист их поэтому осудит и отвергнет?

   Предпосылая оговорку, что наружныя средства не вредят действию одновременно употребленных гомеопатических лекарств, (как я имел раз случай видеть, что напр. во время полоскания карболовой кислотой, давалась во внутрь "Belladonna"), я считаю все приведенныя мною наружныя средства не только дозволительными и полезными, но и решительно отрицаю, чтобы при этом каким-нибудь образом нарушался принцип гомеопатии. Менее всего позволительно это осуждать тем гомеопатам, которые привыкли предписывать неиспытанныя. средства или давать больному два или более гомеопатических средств быстро одно за другим или даже в виде смеси. Вот действительно явныя преступления против духа и всего существа гомеопатии, но которыя странным образом встречают у самых пуристов снисхождение или даже подражание.

   Вообще, кажется мне, следует в виду пользы гомеопатии раз навсегда постановить известные принципы, которые, будучи раз сдвинуты вследствие неясных обстоятельств, потом укрепляются благодаря системомании, увлечению принцапами и ограниченному духу партий, как с нашей, так и со сторны противников. Денем, делая намек на предложение одного лондонскаго гомеопата, говорит в своей прекрасной вступительиой речи: "что я ни в каком случае не намерен променять название гомеопатии, насколько под ним подразумевается радикальное различие. в науке и богатое последствиями уклонение в деле лечения." Кто из гомеопатов не согласится с радостию с этими словами? Я по крайней мере, открыто заявляю, что, так как обстоятельства раз уже таким образом сложились, я от чистаго сердца считаю эти слова истинными и прекрасными. Но по моему полному убеждению было бы еще прекраснее и лучше, если бы Ганеман никогда не изобрел слова гомеопатия  и не сделал бы его шиболетом  нового самостоятельного учения, а  тем менее паролью замкнутаго учения и секты, которая разделила с тех пор врачей на два враждебных лагеря. Ганеман справедливо был убежден, что "из трех приведенных им возможных способов лечения, аллопатического, энантиопатического и гомеопатического, последний, исключая тех случаев, где особенные обстоятельства не допускают   его   применения,   самый   верный и ясный; вследствии этого   этот   последний способ лечения, бывший до него не самостоятельным , не имевший метода, и употреблявшийя только в редких случаях, он возвел в своем всеобщем учении  о  врачевании в правило, а остальные, которые были до сих пор правилами, он сделал исключениями."  (Бакоди) Постановлением закона подобия, он первый дал твердое, логическое основапие применению  динамически (специфически) действующих средств; вместе с  тем  введением лечебных опытов на здоровых,   он сделался основателем  новаго, положительнаго учения о лекарствах:

   Он   сделал   еще   болыпе; своим методом он дал медицине вообще систематические правила и толчок для приобретения чисто эмпирических фактов. Одним словом, он был не только создателем  особенной  системы лечения, так называемой гомеопатии , но вместе с  тем основателем  всеобщаго метода лечения, вообще рациональнаго учения о лечении.   Если Ганеман в справедливом негодовании   на   пустое и ненаучное, гипотетическое основание в медицине  прежнего   времени,   вполне от нея отвернулся и как будто-бы   предпочел   сделаться лучше создателем "гомеопатии", чем  реформатором всей медицины, то это, хотя и понятно и извинительно, принимая во внимание тогдашния обстоятельства, но все-таки достойно всегда сожаления. На место того, чтобы бесконечно обогатить   вообще   искусство  лечения и всю медицинскую науку и показать ей путь для дальнейшаго развития, дав ей здравое основание, он, увлеченный страстной опозицией терапии своего времени, ограничился   употребить   всю свою силу на развитие своего учения о лечении. Его ученики и приверженцы в своем справедливом, но ограниченном одушевлении, окончательно увлеклись озлобленным спором,  так-что  они превращались все  в более тесно ограниченную партию и секту. Наконец спор сосредоточился только на том, которая система владеет "настоящим кольцем", то есть, которая  имеет   исключительно силу исцелять болезни.    Очевидно, что   это непонимание настоящаго существа спора,   который превратился почти в обыкновенную перебранку партий, было несчастием, как   вообще для медицины, так и в особенноcти  для гомеопатии.   Правда, что медицинская наука все таки наконец   напала на настоящий путь и, хотя после многих заблуждений, нашла реальный   метод   исследования для приобретения  настоящих фактов, не признавая инициативу Ганемана; гомеопатия же приняла на себя вынужденную роль особеннаго, тесноограниченнаго   учения , хотя она   и   в   этом   ограничении сделала многое и вполне доказала правоту  своих   оснований, но все-таки  не достигла самостоятельно великой   цели   своего   настоящаго назначения. 

начало                                                                                                                                                                                        окончание