К 185-летию со дня рождения
Карла Карловича Боянуса
(1818-1897 г.)

Отрадно сознавать, что празднуется юбилей русского врача-гомеопата, посвятившего всю свою жизнь благородному делу распространения гомеопатии в России. За последние 100 лет это первый, так широко отмечаемый день его рождения. Энциклопедические познания, практический опыт и литературный талант Карла Карловича Боянуса снискали ему известность, как в России, так и среди последователей гомеопатии за границей. В XIX веке он был на передовом рубеже борьбы с ярыми противниками гомеопатического метода лечения. Словом и делом доказал верность, преданность избранному однажды пути.

Родился Карл Карлович 5 сентября (23 августа по старому стилю) 1818 года в Санкт-Петербурге в семье обрусевшего немца. Отец его, Гессен-Дармштадтский подданный, Карл Людвиг Боянус был братом Людвиг Генриха Яковлевича Боянуса, известного профессора анатомии и ветеринарии Виленского (Вильнюс) университета.

С 3-х летнего возраста, когда Карл потерял свою мать, он воспитывался в школе при лютеранской церкви Святого Петра. Там же, в гимназии получил первоначальное образование, но окончить не успел из-за недостатка средств. Юноше пришлось поступить на службу в торговый дом. Спустя 2 года, благодаря усидчивому труду и бесплатному учению у выдающегося преподавателя доктора прав Бессона, хорошего знакомого семьи, Карл, выдержал экзамен зрелости и поступил в Санкт-Петербургскую Медико-Хирургическую (ныне Военно-Медицинскую) Академию. В то время в Академии царствовала суровая военная дисциплина, которую Боянус более 3-х лет вынести не смог и перевёлся на медицинский факультет Московского Университета. В 1845 году он окончил Университет и получил степень лекаря (врача)

Ещё студентом Академии Санкт-Петербурга, будущий убеждённый гомеопат, впервые услышал от своих старших товарищей имя Самуила Ганемана и слово "гомеопатия". Тогда это слово служило предметом общих насмешек и поруганий. Карл Боянус после разъяснения ему впервые метода разведения тоже счёл всё это бессмыслицей.

Но в 1841 году, уже в Москве, он случайно познакомился с удивительным человеком Леопольдом Фёдоровичем Лангером, который сыграл важную роль в жизни К. Боянуса. Человек умный, начитанный, образованный, Лангер, не будучи врачом, был поклонником Ганемана и гомеопатии. Он был старше Карла на 17 лет. Знакомство переросло в дружбу на долгие годы, вплоть до смерти Леопольда Фёдоровича в 1884 году. Они беседовали на самые разные темы: об искусстве, общественной жизни, медицине, говорили о воспитании и обучении детей, выделяя как главное - индивидуальность ребёнка, которую следует развивать, а не подавлять. Однажды студент Боянус стал свидетелем того, как его старший друг назначал гомеопатическое лекарство: Лангер дал жене для грудного младенца Chamomilla (ромашка) и велел давать ребёнку по 3 крупинки каждые 3 часа. Врачам-гомеопатам нетрудно представить себе недуги этого малыша: скорее всего это период прорезывания зубов, сопровождающийся повышением температуры тела, капризами, раздражительностью, диареей, ребёнку лучше, если его носят на руках и т. д. Но глаза Карла при виде такой картины выразили удивление. Заметив этот удивлённый взгляд, Лангер сказал: "Я - из числа того меньшинства благоразумных людей, которые отказываются быть отравленными по всем правилам искусства ". С этими словами он дал Боянусу книгу "Органон врачебного искусства" Самуила Ганемана и предложил потолковать после прочтения книги. Молча, взяв её, Карл тем самым как бы дал обещание её прочитать. Читать эту книгу не хотелось. Но изменить, даже молча данному честному слову, Боянус считал крайне осудительным.

Целый месяц, внимательно читая книгу, Карл делал заметки, которые должны были послужить материалом для опровержения. Многое из книги признал справедливым, но посчитал, что Ганеман уж слишком критикует современную медицину и заносится. В этот же период Боянус услышал мнение профессора А. Е. Евениуса, одного из самых авторитетных преподавателей Университета, который назвал гомеопатию лжеучением корыстного Ганемана. Такое неприятие гомеопатии, борьба мнений вызывали недоумение. И Карл решил продолжить знакомство с гомеопатической литературой, чтобы добиться самостоятельного суждения по данному вопросу.

С Леопольдом Фёдоровичем они много спорили. Лангер доказывал, что закон подобия - всеобщий, что он проявляется и в природе, и в науке, и в искусстве, и в ремесле, и в общественной жизни. Ни тот, ни другой не уступали без боя, но ссоры не было никогда. Взаимная симпатия притягивала их друг к другу. Прения длились три года. За это время у Боянуса оскудел материал для опровержения гомеопатии, и стало складываться самостоятельное суждение. Он, в общем, принял гомеопатическую доктрину. (Позже, в 1888 году, Боянус сам напишет статью под названием "В подтверждение закона подобия"). Камнем преткновения оставались - малые дозы и гипотеза Ганемана о том, как они действуют.

Тем временем наступила пора студенческой клинической практики, где Карл Боянус собирался увидеть результаты гомеопатического лечения, но решил придерживаться смешанно-выжидательной системы лечения, гомеопатия при этом была на втором месте.

Среди своих учителей, преподавателей Университета, он выделял Людвига Степановича Севрука, ему Карл Карлович был обязан знаниями по анатомии, пригодившимися в хирургической деятельности. А также Александра Ивановича Овера, прекрасного диагноста, хирурга и терапевта, который часто, хотя и не публично (это был криминал), поступал против господствовавших в то время правил и приёмов в лечении. Он, например, был против многосложных лекарств, высказывался против кровопускания.

Следует напомнить, что, как и во времена Ганемана (1755-1843г), уровень медицины 150 - 170 лет назад был таков, что часто и по разным поводам врачи делали кровопускание. Из лекарств применяли в основном рвотные, слабительные и наружные средства. Вводили в организм больного химические смеси лекарств, действие которых зачастую неизвестно, так как нередко смешивались лекарства противоположные или нейтрализующие друг друга. Знаменитый в то время венский анатом Гиртль говорил, что "известных, верных средств так мало, что название их всех можно написать на ногте мизинца". Физиология, как наука, только зарождалась, а при Ганемане она вовсе не существовала, и был только сбор предположений и гипотез, как о действии лекарств, так и о причинах болезни.

Сущностью учения С. Ганемана, открывшего новую благодатную эру в истории медицины, является "закон подобия". На основе научных медицинских экспериментов, наблюдений и, главное, практики он доказал, что при использовании лекарств необходимо, прежде всего, опираться на знание их истинных свойств и эффектов, и что исцелить больного можно лишь при назначении "подобного" средства. То есть, для пациента, имеющего определённую совокупность патологических симптомов, целительным будет такое средство, которое у здорового человека вызвало бы те же, подобные, симптомы. По-другому можно сказать так: если картина отравления каким-либо веществом соответствует (подобна), совокупности симптомов пациента, то лечить данного пациента надо именно этим веществом, которое и будет для него наилучшим лекарством, именно это лекарство искоренит болезнь (вспомним народное выражение: клин клином вышибают). Сам подход "лечения подобным", так же как и "лечение противоположным" (подавление симптомов), был известен давно. О нём упоминает и Гиппократ (ок.460- 377г. до н. э.). Но открыл истину, научно обосновал принцип гомеопатии: "подобное лечится подобным" и передал эту истину последующим поколениям - немец Самуил Ганеман. Он доказал, и в этом может убедиться каждый здравомыслящий человек, что болезни являются исключительно духовными (динамическими) повреждениями жизненной силы человека; что физические, телесные симптомы болезни отражают больную жизненную силу, на которую и должно быть направлено действие гомеопатического лекарства. При гомеопатическом подходе к лечению болезнь как бы выходит наружу, покидает пациента, а при подавляющем симптомы лечении, болезнь не покидает страдающего, а прячется внутрь.

В труде "Как и почему я сделался гомеопатом" Карл Карлович Боянус, описывает случай из своей жизни, послуживший самым убедительным фактом в пользу гомеопатии. Весной 1845 года в период сдачи выпускных экзаменов Карл сильно занемог - жар, пот, ознобы, головные боли. Как тогда говорили: злокачественная и упорная лихорадка, а, точнее, малярия. Пришлось даже лечь в клинику Овера. Сначала назначено было слабительное, на следующий день - открылось носовое кровотечение, и все обрадовались, думая, что это приведёт к улучшению состояния, уменьшению болей. Но к вечеру кровотечение не прекратилось, и 26-летний студент-медик стал ослабевать, терять сознание. Ни пузырь со льдом, ни тампонада носовой полости, ни горчичники на ноги не помогли, только появилась ещё нестерпимая жгучая боль от горчичников. Ведущие врачи, хирурги и терапевты- обступили постель больного. А. И. Овер, Ф. И. Иноземцев, Н.С. Топоров советовались, что делать, что предпринять, и было предписано... кровопускание из ноги. Тут Боянус возмутился: "Как? Я и так терял сознание из-за кровотечения! Это варварство! Этому не бывать!". И тогда Овер, улыбнувшись, назначил амигдалин в миндальном молоке. Кровотечение постепенно прекратилось, приступы лихорадки стали короче, но головная боль не проходила. Затем стали давать больному хинин, и вскоре Карл как будто поправился. Следует заметить: в данном случае хинин оказал целебное действие потому, что вольно или невольно был назначен по принципу подобия. Ганеман в вое время проводил эксперименты с корой хинного дерева: он принимал, будучи здоровым, по 4 драхмы хины два раза в день, и на этом фоне стал отмечать появление у себя симптомов перемежающейся лихорадки. Это наблюдение послужило ему основанием для назначения хины больным перемежающейся лихорадкой (малярией) и люди выздоравливали от малярии.

Так и К. Боянусу стало от хинина лучше. Он продолжил сдавать пропущенные из-за болезни экзамены, получил диплом врача. Но время от времени приступы лихорадки возобновлялись, усиленные и повторные приёмы хинина, а также мышьяковистый раствор Фаулера помогали, хотя от рецидивов они не спасали.

В конце мая, собрав свой скромный скарб, Боянус переселился в Подмосковное село, в котором 2 года проводил летние месяцы. Здесь, посреди большого хвойного леса, он надеялся избавиться от своей лихорадки, но не тут-то было. Прошли июнь и июль. Карл Карлович ослаб, исхудал, на него нашло уныние. В таком состоянии в августе застал его Лангер. Леопольд Фёдорович и раньше предлагал Боянусу "бросить всю эту латинскую кухню и лечиться по-новому", ко в этот раз "сильным натиском убедительных доводов обезоружил" Карла и тот сдался, согласился принять Ipecacuanha 3 и Arsenic 3(мышьяк). Принимать следовало попеременно каждый час в свободное от лихорадок время. В своих воспоминаниях Боянус пишет: "Я, глядя на этот арсеникум, улыбнулся и подумал: что же он может мне сделать? Мало ли я его принимал? Да не в таком разведённом ничтожном виде" (он имел в виду Фаулеров раствор). Тогда, ещё сомневающийся Карл Боянус, сожалел о том, что "по слабости духа и отсутствию энергии согласился на новое лечение". На самом же деле в "слабости духа" ни тогда, ни потом, никогда и никто его упрекнуть не мог. Он был честным, порядочным, скромным, очень ответственным человеком и, если давал слово, то держал его. Так было и на этот раз: дал Лангеру слово и покорился ему. Первый приступ лихорадки, последовавший после принятия средств, отличался от предыдущих приступов тем, что началось обильнейшее потоотделение. По словам Боянуса, "под кроватью оказалась лужа от просочившегося сквозь толстый матрац пота". Второй приступ сопровождался небольшим подъёмом температуры и также сильным потом, хотя и не столь обильным, как в первый раз. Третьего пароксизма не было вовсе. Боянус далее писал: "Появился громадный аппетит, я начал быстро поправляться, и в течение какой-нибудь недели избавился, таким образом, от лихорадки, мучившей меня 6 месяцев кряду и, которая вот уже 43 года не возобновлялась. Нужно ли говорить ещё о том, почему я сделался Гомеопатом?". (Статья "Как и почему я сделался гомеопатом" написана К. Боянусом в 1888 году). Больше не надо было убеждать Боянуса в силе и благодетельном влиянии гомеопатии. Он испытал его на своём собственном теле. Бывший камнем преткновения, вопрос о малых дозах гомеопатических средств, тоже разрешился для него. Он на себе ощутил и понял, что десятичные и сотенные разведения "подобных" лекарств, где доля исходных веществ бесконечно мала, действуют значительно эффективнее, мягче и глубже, чем простые растворы этих же лекарств, содержащие исходные вещества в материальной дозе.

Карл Боянус, воспитанный на принципах высокой морали, всегда обдумывал и выверял каждый свой поступок и шаг. Как видим, он не сразу, а после длительных размышлений и сомнений, переменил терапевтические воззрения и убеждения, сложившиеся в процессе обучения в университете, отрёкся от господствующего учения в медицине. Проникнутый истиной и почитающий науку, Боянус гласно высказал причины, побудившие его к такой перемене взглядов. При этом он знал, что "для него, как гомеопата, не торгующего своими убеждениями, навсегда закрыты врата государственной службы, а потому о почестях мира сего и речи быть не может". Он знал, что, "как гомеопату - коллега не подаст ему руки, не станет советоваться, консультироваться с ним и в глаза или за глаза осыплет его бранными словами"... На этом заканчивается рассказ, как Боянус сделался гомеопатом, и началось его служение Гомеопатии.

В подмосковной деревне К. Боянус открыл лечебницу для прихожан и лечил, используя гомеопатический метод. Были случаи удачного излечения катаракты редкими приёмами высокого (по тем временам) разведения Silicea 30. Такое недоступно было государственной школе. Успешно излечивались острые случаи воспаления лёгких, тифа, скарлатины. Молодой врач по-прежнему читал Ганемана, читал всё, что мог достать "за" и "против" гомеопатии.

 

Окончание