Каким образом делаются гомеопатами

     Я был несколько лет в числе тех людей, которые смеются над этим учением. Я не только считал его бессмысленным и глупым, но даже думал, что употребление этого способа лечения в острых случаях положительное преступление, так как мне казалось, что столько времени терялось в ничегонеделании, между тем как при энергичных мерах жизнь больного, может быть, могла быть спасена. Мои чувства и мнения были совершенно против этого способа. 
     Теперь позвольте сказать мне несколько слов о том, что могло предрасположить меня принять это учение, если бы я каким либо образом уверился в успешности его результатов. Во-первых, у меня было мало, или даже вовсе не было доверия к обыкновенной терапии; не от недостатка опыта, потому что у меня в продолжении нескольких лет была обширная практика в Британской Гвиане; не от недостатка случаев наблюдать практику других и даже самых знаменитых людей империи, так как я девять лет изучал медицину в школах и из них четыре года провел в Guy,s Hospital в Лондоне. Кроме того, я должне сознаться, что лечение мое не было неудачно в сравнительно с другими. Я знал так же, что многие из тех, чье мнение я ценил очень высоко, почти столь же скептически, как я, относились к лечению многих, если не большей части, болезней, которые им приходилось лечить.
Я был всегда против смешения многих лекарств в одном рецепте и имел привычку давать во многих болезнях одиночные лекарства, как например, ипекакуаны при дизентерии. 
     Я верил в специфические средства, хотя терял эту веру, когда мне приходилось употреблять лекарства, неспецифические для болезни, которую я лечил. 
     Я был всегда против большого количества лекарств и больших доз, особенно едких и ядовитых веществ. Кроме того, когда я начал свою практику, я увидал, что мне приходится забыть большую часть того, что я учил о лечении болезней и применении теорий. 
     Итак, недостаток доверия к общей терапии, сознание, что этот недостаток составляет также несчастье многих из моих собратьев по профессии; мое убеждение , что прогресс во врачебном искусстве может быть достигнут увеличением числа специфических лекарств; знание, добытое грустным опытом, что медицинские теории не помогают у постели больного, и то обстоятельство, что мне пришлось переучить и забыть то, чему я прежде учился в медицинской практике, - все это служило предрасположением, если можно так выразиться, к принятию учения Ганемана, если бы я только увидел, что практика, основанная на нем, успешна. 
     Дочь моя страдала припадками. Всякое раздражение вызывало эти ужасные приступы. Я истощил все ресурсы моего искусства и только не решился давать ей частые приемы каломеля. В начале 1841 г., мне рипшлось писать одному товарищу по медицине в Лондон и я упомянул о болезни моего ребенка, прося посоветовать что-нибудь для нее. Я не знал, что он практиковал, и тем более не знал, что он практиковал гомеопатически. Он немедленно ответил мне, высказал мне свое убеждение в истине этого способа и выслал лекарство, которое просил испытать. Я сделал это и тех пор припадки ни разу не возобновлялись. Это в то время несколько удивило меня, но, все еще считая такое лечение бессмысленным, я думал, что болезнь прошла сама собою, что в организме ребенка произошел критический переворот, и вообще приписывал освобождение от припадков всякой другой причине, только не акониту, белладонне и хамомилле, которые я ей давал. 
     Несколько месяцев спустя, я встретился в Чельтенгаме с другим товарищем, который был знаком с Ганеманом и с энтузиазмом говорил о его учении. Я имел с ним по этому поводу разговор, но счел его безрассудным энтузиастом. До сих пор я знал о сочинениях по гомеопатии только благодаря возражениям ее противников. Случилось так, что во время моего отсутствия из Ливерпуля, некоторые из моих пациентов были уговорены испытать гомеопатическое лечение. Некоторые выздоровления можно было бы как-нибудь объяснить, но многие из них нельзя было по совести приписать ничему другому, как успешности лечения. 
     Достаточно будет упомянуть об одном таком случае. Один господин несколько лет страдал геморроем и по временам сильным кровотечением. Он был подвержен запорам, и всякое лекарство, исключая только самого легкого слабительного, причиняло геморроидальное кровотечение. Вяжущие средства в виде впрыскиваний не помогали во время кровотечений; принятые внутрь они причиняли вред. Его лечили несколько знаменитых врачей в Лондоне, и многие врачи здесь, в Ливерпуле. Его состояние скорее ухудшилось, чем улучшилось, вследствие стараний всех и каждого из нас помочь ему. Жизнь была для него страданием. Через два или три месяца после того, как он начал лечиться гомеопатией, я встретил его на улице и был поражен переменой в его наружности. Из человека изнуренного он превратился в полного и вообще имел здоровый вид. На мой вопрос, что он делал это время, он рассказал мне, что в Лондоне с ним случился обморок от потери крови, что он был в руках врача гомеопата, что с тех пор у него более не было кровотечений, что желудок был правильный, и что он больше не чувствовал никакого неудобства от той неприятной, и в его случае опасной болезни, от которой он страдал двенадцать или более лет. Этот случай вместе с другими, когда мои пациенты успешно излечивались этим способом, заставили меня настолько отложить мои предубеждения в кажущейся бессмысленности доз, что я решил испытать на опыте успешность этих действий. Состояние не позволяло мне делать эти испытания на самом себе, но я делал на моей семье и начал применять их в легких болезнях и к моим пациентам. Я немедленно убедился, что дозы были действительны, а за этим вскоре последовало и убеждение в истинности учения. 
     С того времени, как я начал следовать этому способу лечения и до сих пор я ни разу не поколебался и не нашел причины усомниться ни в истинности этого учения, ни в действительности лекарств. 
     Результатом моей практики было убеждение, что наша терапия безопаснее и действительнее, чем те средства, которые я раньше употреблял. Всякую случавшуюся сравнительную неудачу я приписывал себе, я не способу; но, беря все во внимание, я искренне верю, что в данном числе случаев я имел больше успеха, чем имел бы, если бы полагался на мои прежние ресурсы.

Гомеопатический вестник 7-8-9 1890 (в сокращении)
Матью Джемс Чэпман ученый, врач, классик и поэт значительной известности.
Главнейшие его произведения суть его Еврейские идиллии
и его перевод с греческого Пасторальных поэтов