К. фон Беннигхаузен, К. Геринг, А. Липпе, К. Данхем Малые труды классиков гомеопатии, сборник 2
Константин Геринг Почему старые медицинские школы отвергают гомеопатию.
Почему старые медицинские школы отвергают гомеопатию?
Д-р Константин Геринг
(The Homeopathic Recorder, сентябрь 1936 г., т. LI, № 9)
Неопубликованная статья, отобранная д-ром Кальвином Кнерром из собрания рукописей Константина Геринга
Первая работа Ганемана по Materia Medica носила название «Fragmenta de viribus medicamentorum positivis sine in sano corpore humano observatis» (1805).
В «Эдинбургском журнале медицины и хирургии» (1809, т. 5) была опубликована статья с критическим разбором этой работы. Она была написана хорошо осведомленным и, по всей видимости, питавшим благие намерения врачом Старой Школы. Статья начинается со следующего утверждения: «Данная работа получила весьма высокую оценку в Германии» (при этом автор не приводит никаких ссылок на конкретные источники). Далее он говорит:
«Мы целиком солидарны с д-ром Ганеманом относительно важности изучения Materia Medica, однако мы не можем согласиться с тем, что, по словам Ганемана, наша Materia Medica пребывает в абсолютно запущенном состоянии. Все авторы и составители работ по лекарствоведению неоднократно обращали внимание как на вполне определенные, так и на относительно достоверные стороны действия лекарств».
Эти слова свидетельствуют о том, что критик не имеет ни малейшего понятия о точном индуктивном методе экспериментирования, предложенном нашим Мэтром. До Ганемана позитивное действие лекарств никогда не исследовалось в чистом виде. Согласно старому общепринятому употреблению слова «чистый» (pure, rein), оно означает «лишенный догадок, какого-либо применения или дедуктивных умозаключений», т.е. попросту говоря «индуктивный» . Среди всех ученых-медиков Ганеман был первым, кто применил строго индуктивный метод экспериментирования. Утверждение о том, что индуктивный метод рассуждений был впервые предложен лордом Бэконом , является широко распространенной ошибкой. Возможно, Бэкон и ввел в обиход это понятие, но он не имел ясного представления о том, в чем заключается его истинный смысл. Доказательством этого служат работы Дрейпера (Draper, Нью-Йорк) и Либига (Liebig, Германия). В своих трудах Бэкон отвергал все выдающиеся открытия своей эпохи, основанные на индуктивном методе. Он насмешливо называл Гарвея , великого физиолога новой эры, «челюстной костью» (“jawbones”) и отказывался признавать учение о циркуляции крови. Зато Бэкон опубликовал собственный рецепт изготовления золота!
Вернемся к нашему критику. Автор статьи искренне сожалеет, что «из-за необдуманного способа, посредством которого Ганеман упорядочивал или, скорее, не счел нужным упорядочивать собранные им факты, он сделал свой труд настолько бесполезным, что даже трудно себе представить. Если бы он просто привел нам свои замечания по поводу некоторых наиболее удавшихся опытов с каждой субстанцией, на основании этих сведений мы могли бы прийти к собственным выводам. Имей мы в своем распоряжении просто сырой, необработанный материал, мы бы сами могли придать ему нужную форму».
Несмотря на искренность, сквозящую в этих строках, совершенно очевидно, что критик весьма далек от индуктивного метода рассуждений. Следует обратить особое внимание на то, что Ганеман вовсе не стремился «делать выводы» или «придавать материалу нужную форму». Он не ставил перед собой цель делать те или иные выводы, за исключением того, что могло способствовать успешному лечению страждущих согласно принципу подобия между истинными симптомами лекарства и симптомами пациента.
Пребывая в полном заблуждении относительно общеизвестных фактов, критик говорит:
«Наш автор, обладающий огромной работоспособностью и, в то же время, недостаточной рассудительностью (!), трудился, не покладая рук. Несмотря на это, тщательно собранный Ганеманом материал оказался бесполезным и непригодным для практического употребления даже в руках самых опытных врачей».
Мы хорошо знаем о том, что все усилия Ганемана были направлены на исцеление страждущих. Если бы предложенный им метод лечения терпел одни неудачи, он бы просто не смог прокормить ни себя, ни свою семью. После опубликования «Fragmenta» Ганеману удалось вылечить знаменитого издателя Арнольда (Arnold), который поначалу отказывался печатать «Органон» и «Чистое лекарствоведение». Гомеопатический метод подтвердил свою эффективность во времена смертоносной эпидемии военного тифа, разразившейся в 1813 году. Благодаря триумфу, достигнутому в лечении брюшнотифозных больных, Ганеман приобрел первого ученика и искреннего последователя в лице Эрнста Штапфа (Ernst Stapf), который, в свою очередь, «заразил» гомеопатией своего друга Гросса (Gross). Тысячи новообращенных врачей, всей душой полюбивших новый метод, продолжили распространение ганемановских идей по всему миру.
Продолжая читать строки, написанные нашим даровитым оппонентом, испытываешь большое сожаление:
«Собрав факты, добытые опытным путем, Ганеман не удосужился подчеркнуть наиболее ценные из них и распределить материал согласно какому-либо разумному плану. Он не привел простые результаты, а раздробил факты на мельчайшие частицы, даже не назвав их. Ганеман не позаботился упомянуть об обстоятельствах, при которых лекарство оказывало то или иное действие. По этой причине, а также в результате нелепой детализации эти данные в значительной мере утратили свою ценность.
Стоит лишь посмотреть на перечень симптомов, как тут же обнаруживается, что Ганеман ссылается на так называемые модальности, которым ни врачи, ни патологи никогда не придавали особого значения.
Кроме того, эта работа содержит целый ряд неточностей и необоснованных утверждений. Несмотря на то, что в ней приводятся дозы лекарств и возраст субъектов, подвергавшихся испытаниям, остается неясным, связаны ли полученные симптомы с действием того или иного средства, или с таким же успехом они могли возникнуть после питья обыкновенной воды. А, может быть, перемены в самочувствии испытуемого были вызваны какими-либо действиями или, наоборот, бездействием с его стороны? Или же описанные им ощущения были просто плодом разыгравшегося воображения?»
Эти легкомысленные утверждения можно легко опровергнуть, если учесть, что как при первых лекарственных испытаниях, так и на всех последующих этапах своих исследований Ганеман строго придерживался индуктивного метода. При этом, по мере накопления собственного опыта, он исключал из Materia Medica материал, который на практике оказывался несостоятельным.
Принимая во внимание практические результаты, подтверждающие истину в подавляющем большинстве случаев, и тот факт, что всякое основательно испытанное средство обрело присущий ему образ, необходимо отбросить прочь все легкомысленные сомнения.
Какими жалкими и недостойными кажутся выпады наших сегодняшних оппонентов, которые слово в слово повторяют высказывания своих предшественников! Как нелепо звучат возражения против гомеопатии, основанной на точнейшем индуктивном методе рассуждений – методе, который руководствуется фактами и чистым наблюдением над испытуемым и пациентом! Склонность «делать выводы» или «придавать материалу нужную форму», скорее всего, объясняется либо жалкой трусостью, либо отсутствием любви к врачебному искусству, либо привычкой пасовать перед трудностями. Вероятно, наихудшим является принцип «слишком трудно», так как именно он чаще всего является причиной неудачного лечения и порицания гомеопатии.
С особой силой гомеопатию критикуют в Англии и Шотландии. До недавнего времени в Германии также царила неприязнь к методу Ганемана. Подобное отношение касалось и других выдающихся людей. Знаменитый философ и математик Ламберт был предан забвению. Чрезвычайно талантливый Кант вошел в моду так же, как в наши дни модными стали кринолин и высокие каблуки у женщин.
В качестве примера странного стечения обстоятельств можно упомянуть о том, что некий Браун, бывший студент Куллена , затмил своего учителя, изобретя так называемую новую систему медицины.
Итак, я полагаю, что наша задача состоит в том, чтобы подвергать исследованию действие лекарств на здоровое человеческое тело. Производимые лекарствами перемены в состоянии здоровья возникают неспроста, они обязательно что-то означают, да иначе и быть не может! Эти изменения непременно должны иметь большое и даже чрезвычайно большое значение. Вероятнее всего, они служат языком, посредством которого лекарственные субстанции могут передавать информацию наблюдающему за их действием врачу. Изменения и ощущения, производимые лекарством в здоровом человеческом организме, являются понятным языком, при помощи которого данное средство способно поведать беспристрастному наблюдателю о своих специфических свойствах, касающихся чистой, позитивной энергии, посредством которой оно способно как вызывать те или иные изменения в здоровом теле, так и приводить больной организм в здоровое состояние? Вот что я думаю по этому поводу.
Я бы хотел закончить свои рассуждения словами Ганемана: «Разве существует как-либо иной путь, благодаря которому лекарства могут оказывать действие на болезненные состояния, кроме присущей им способности расстраивать телесное здоровье? (При этом в каждой минеральной субстанции заключена специфическая сила, которая проявляет себя в виде характерных симптомов и ощущений.) Только таким путем лекарства могут излечивать болезни». (Письмо Ганемана Гуфеланду, 1790)
Библиотека
