Парацельс

(1493 - 1541)

     Самым выдающимся предшественником Ганемана и влиятельнейшим противником воззрений Галена следует считать Парацельса, который снова развил гомеопатическую идею, совсем почти позабытую со времен Гиппократа. "Никогда, говорил он, противоположное не лечит противоположное, а всегда подобное лечило подобное - similia suum similia curativ: что желтуху производит, то должно ее и вылечить; лекарство от паралича надо искать между теми средствами, которые его производят…" Ему в некоторой степени был известен и патогенез лекарственных веществ, что видно из его подробного описания антимония, сурьмы и меркурия. В отношении доз он также приближался к гомеопатии, назначая по 1/24 капли. Специфические средства он называл секретными, потому что их нельзя объяснить иным способом, как только указанием опыта. Действие этих лекарств, утверждал он, в тысячу раз сильнее самого вещества, желая этим сказать, что оно зависит не столько от количества, сколько от качества. 
     Парацельса по справедливости считают одним из величайших двигателей медицины и многие его воззрения не утратили своего значения по сие время. Так, он, восставая против смешения лекарств, следующим образом отозвался о современных ему врачах: "Читайте их фармакогнозию и вы увидите, что они каждому растению приписывают тысячу и одно качество, но когда нужно прописать лекарство, то они смешивают от 40 до 50 средств от одной болезни. Эти невежды воображают, что смешением многих лекарств можно излечить болезнь, между тем как в действительности требуется только одно средство для уничтожения ее. Какой жалкий способ назначения лекарств, где одно средство уничтожает действие другого!" Прекрасные слова, которые нелишне напомнить многим из современных врачей. Парацельс совершенно верно называл такой способ лечения варварским и говорил, что медицина не создана для того, чтобы увеличивать человеческие страдания, и потому называл врачей, производящих подобные варварства соучастниками дьявола.

***

     Враги возвели на Парацельса много напраслины за его беспокойный, "кочевой" образ жизни. Он приобретал свои знания не в тепле и уюте, как это делало большинство ученых, но путешествуя пешком по всей стране и забредая повсюду, где ожидал встретить что-то такое, что было бы полезно узнать. Он пишет: "Я скитался в поисках моего искусства, нередко подвергая опасности свою жизнь. Я не стыдился даже у бродяг, палачей и цирюльников учиться всему, что считал полезным. Известно, что влюбленный может пройти долгий путь, чтобы встретить обожаемую им женщину, - насколько же сильнее та тяга любящего мудрость, что заставляет его скитаться в поисках своей божественной возлюбленной!" ("Paragranum", Введение.) 
     Он говорит: "Знание, для которого мы предназначены, не ограничено пределами нашей собственной страны и не станет бегать за нами, но ждет, пока мы не отправимся на поиски его. Никто не сможет овладеть практическим опытом, не выходя из дома, равно как не найдет учителя тайн природы в углу своей комнаты. Мы должны искать знания там, где можно ожидать найти их, и почему нужно презирать того, кто отправился на поиски? Те, что остаются дома, возможно, живут спокойнее и богаче, чем те, что странствуют; но я не желаю ни спокойствия, ни богатства. Счастье лучше богатства; счастлив же тот, кто путешествует, не имея ничего, что требовало бы заботы. Желающий изучать книгу природы должен ступать по ее страницам. Книги изучают, вглядываясь в буквы, которые они содержат, природу же - исследуя сокрытое в сокровищницах ее в каждой стране. Каждая часть мира есть страница в книге природы, и вместе все страницы составляют книгу, содержащую великие откровения".

***

     Парацельс, будучи большим поклонником Лютера, даже превзошел его в стремлении к свободе мысли и веры. Лютер казался ему все же слишком консервативным. Он полагал, что осуществление такого титанического переворота в области сознания требует не мягкости и снисходительности, а твердости, упорства и несгибаемой воли. Он говорит о себе: "Я знаю, что я не тот человек, который говорит людям только то, что им по вкусу, и я не привык давать смиренные ответы на высокомерные вопросы. Я знаю свои привычки и не желаю менять их; не могу я изменить и свою натуру. Я грубый человек, рожденный в грубой стране, я вырос в сосновых лесах и, возможно, получил в наследство их иголки. То, что мне кажется вежливым и дружеским, другому может показаться грубым, и то, что мне представляется шелком, в ваших глазах может быть лишь грубой холстиной".

***

     Парацельс путешествовал по придунайским странам и посетил Италию, где служил военным хирургом в имперской армии и принял участие во множестве военных экспедиций того времени. В своих странствиях он собрал много полезных сведений, причем не только от врачей, хирургов и алхимиков, но и общаясь с палачами, цирюльниками, пастухами, евреями, цыганами, повитухами и предсказателями. Он черпал знания и от великих, и от малых, у ученых и среди простонародья; его можно было встретить в компании погонщиков скота или бродяг, на проезжих дорогах и в трактирах, что послужило поводом для жестоких упреков и поношений, которыми в своей ограниченности осыпали его враги. Проведя в скитаниях десять лет, то применяя на практике свое искусство врача, то преподавая или изучая, по обычаю тех времен, алхимию и магию, в возрасте тридцати двух лет он возвратился обратно в Германию, где вскоре прославился после нескольких удивительных случаев исцеления больных.

***

     Он значительно превосходил в медицинском искусстве всех своих коллег и совершил множество поистине чудесных исцелений больных, которых авторитетно объявили неизлечимыми; этот факт удостоверен Эразмом Роттердамским, самым добросовестным и образованным наблюдателем. Среди таких больных было не менее восемнадцати важных особ, которых до этого безуспешно лечили известнейшие врачи. В тридцать три года Парацельс уже был предметом восхищения народа и профессиональной зависти коллег. Он возбуждал ярость последних еще и тем, что, в отличие от других врачей, многих бедняков лечил бесплатно.

***

     "Помните, что Бог отметил нас, наделив пороками и болезнями, дабы показать нам, что мы не имеем ничего, чем гордиться, что наше всеобъемлющее понимание на самом деле ничего не стоит, что мы далеки от познания абсолютной истины и что знания наши и силы в действительности очень малы". 
     "Вера есть сияющая звезда, ведущая честного искателя к тайнам природы. Ты должен искать свою точку опоры в Боге и уповать на святую, искреннюю, чистую и сильную веру, быть верным ей всем сердцем, душою, чувствами и мыслями, исполненными любовью и доверием. Если есть у тебя такая вера, Бог (Мудрость) не лишит тебя Своей истины, но обнаружит пред тобою Свое присутствие достоверно, зримо и ободряюще".

***

     В 1528 г. Парацельс приехал в Кольмар, а в 1529 и 1530 гг. посетил Эсслинген и Нюрнберг. "Настоящие" врачи из Нюрнберга ославили его как мошенника, шарлатана и самозванца. Чтобы опровергнуть их обвинения, он попросил городской совет доверить ему лечение нескольких пациентов, чьи болезни считались неизлечимыми. К нему направили несколько больных слоновой болезнью, которых он излечил за короткое время, не прося никакой платы. Свидетельства этого можно найти в городском архиве Нюрнберга.

***

     "Они негодуют, что я не следую методам, завещанным древними; почему должен я следовать древним в том, в чем, как я знаю, они неправы? Они не могли знать вещей, опыта которых у них не было, и было бы глупо следовать им в том, в чем они ошибались. Все, что я знаю, я постиг путем опыта, и я полагаюсь на собственное знание, а не на невежество других."

***

     В 1525 г. Парацельс отправился в Базель, а в 1527 г., по рекомендации Оксколампадия, городской совет назначил его профессором физики, медицины и хирургии, положив высокое жалование. Его лекции, в отличие от выступлений коллег, не были простым повторением мнений Галена, Гиппократа и Авиценны, изложение которых являлось единственным занятием профессоров медицины того времени. Его учение было действительно его собственным, и он преподавал его, невзирая на чужие мнения, заслуживая этим аплодисменты студентов и ужасая своих ортодоксальных коллег тем, что нарушал установленный обычай учить только тому, что можно надежно подкрепить устоявшимися, общепринятыми свидетельствами, независимо от того, было ли это совместимо с разумом и истиной.

***

     "Все болезни, за исключением тех, что вызваны механическими причинами, проистекают из невидимого, и об источнике их обычная медицина знает весьма мало. Люди, лишенные силы духовного восприятия, не способны постичь, что существует нечто такое, что невозможно увидеть. Обычной медицине почти ничего не ведомо о болезнях, которые вызваны не механическими причинами, и наука о лечении внутренних болезней почти полностью состоит в устранении причин, вызвавших механические повреждения. 
     Однако число болезней, возникающих по неизвестным причинам, значительно превышает число тех, что возникают по механическим причинам, и от таких болезней наши медики не знают лекарств, ибо, не ведая причин, они не могут устранить их. Самое благоразумное, что могут они делать, это наблюдать больного и высказывать предположения о его состоянии; и больной может быть доволен, если предписанные лекарства не принесут ему серьезного вреда и не воспрепятствуют его выздоровлению. 
     Лучшие из наших известных врачей те, кто приносят наименьший вред. К несчастью, одни отравляют больных ртутью, другие залечивают их слабительным или кровопусканием до смерти. Некоторые заучились до такой степени, что лишились напрочь здравого смысла, других более заботит собственная выгода, нежели здоровье больных. Болезнь не имеет обыкновения изменять свой характер и приспосабливаться к знаниям лекаря, но лекарь должен понимать причины болезни. Врачу следует быть слугою природы, а не врагом ее: ему надлежит вести и направлять ее в ее борьбе за жизнь, а не воздвигать своим неразумным вмешательством новые препятствия на пути исцеления." ("Paragranum".)

***

     В это же время он занимал должность главного городского врача; пользуясь этим, он обратился в городской совет Базеля с предложением передать все аптеки города под его надзор и разрешить ему проверять, хорошо ли провизоры знают свое дело и имеются ли у них в достаточном количестве настоящие лекарства - так он мог предотвратить неоправданное завышение цен. 
          Как и следовало ожидать, этим он навлек на себя ненависть всех аптекарей и провизоров, а другие врачи и профессора, завидовавшие его успехам в преподавании медицины и исцелении недугов, присоединились к преследованию под предлогом того, что его назначение профессором университета было произведено без их согласия и что Парацельс был чужестранцем - никто не знает, "откуда он взялся", и, более того, неизвестно, является ли он "настоящим врачом". 
     Все эти придирки и нелепые обвинения, возможно, не имели бы серьезных последствий, если бы он не восстановил против себя членов городского совета, резко выступив против крайне несправедливого, по его мнению, решения, вынесенного в пользу некоего каноника Корнелия из Лихтенфельса, которого он ранее спас от смерти, когда от него уже отказались другие врачи, и который повел себя по отношению к Парацельсу очень неблагодарно. Вследствие своего неосторожного шага Парацельс был вынужден тайно и спешно покинуть Базель в июле 1528 г., чтобы избежать нежелательных осложнений.

***

     Но если зародыши и эссенции всех органов физического тела заключены в невидимом носителе жизни, следовательно, это невидимое микрокосмическое тело содержит некие качества, которые, будучи правильно поняты, могут быть применены с пользою, и лечение с помощью Mumia удостоверяет истинность этого. Гвоздики красивы до тех пор, пока не отделены от растения, на котором цветут, и чистотел растет, пока может получать питание из земли; но если гвоздики сорваны с родительского стебля или если мертвы корни чистотела, растения эти, отделенные от источника, из которого они черпали свои жизненные силы, начинают гнить. Жизнь, заставляющая их жить, не умирает, но покидает мертвую форму; и если возвратить ее, форму можно оживить вновь. Mumia, или носитель жизни, невидима, и никто не видит ее ухода; как бы то ни было, духовная субстанция эта содержит жизненную эссенцию, и посредством искусства она может быть соединена с умирающими формами и оживит их, если не разрушены их жизненно важные органы. То, что составляет жизнь, заключено в Mumia, и, передавая Mumia, мы передаем жизнь. Видимое тело видит и говорит, но от нас сокрыты силы, которые видят и говорят через него. Так же и действие Mumia на видимое тело не может быть воспринято органами чувств - увидеть можно лишь плоды его. Видимая форма без жизненной энергии не обладает никакими силами, помимо собственного веса: но если в ней заключена Mumia, она многое может свершить. Mumia есть тайна, "цветок человека" и подлинный эликсир жизни. Mumia может из одного живого существа воздействовать непосредственно на другое, либо она может быть связана с неким материальным видимым носителем и использоваться в этом облике". ("De Origine Morbor.Invisibilium.")

***

     В ранней юности Парацельса обучал наукам отец Вильгельм Бомбаст из Гогенгейма, преподавший ему основы алхимии, хирургии и терапии. Парацельс всегда чтил память своего отца и отзывался о нем очень тепло - не только как об отце, но и как о друге и наставнике. Продолжил учебу он у монахов монастыря св. Андрея, расположенного в долине Савоны, под руководством ученых епископов Эберхарда Баумгартнера, Матиаса Шейдта из Роттгаха и Матиаса Шахта из Фрайзинга. По достижении шестнадцати лет его отправили на учебу в университет Базеля.

***

     "Медицина есть более искусство, нежели наука; знание опыта других может быть полезно для врача, но все знания мира не сделают человека врачом, если нет у него необходимых способностей и ему не назначено природою быть врачом. Если мы хотим научиться узнавать внутреннего человека, изучая лишь человека внешнего, мы никогда не достигнем цели, ибо строение всякого человека некоторым образом отлично от строения прочих. Если врач ничего не знает о больном, кроме того, что тот рассказал ему, он поистине знает очень мало, ибо больной обыкновенно знает только, что у него что-то болит. Природа и вызывает, и излечивает болезнь, и потому врачу необходимо знать природные процессы, происходящие как в видимом, так и в невидимом человеке. Тогда он будет способен распознать причину и течение болезни и узнает много более, используя собственный разум, нежели то, что может ему поведать наружность больного. Врачебную науку можно постичь изучением, но врачебная мудрость дается Богом". ("Paragranum".)

***

     Родился Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст (действительное имя Парацельса) в 1493 г. близ местечка Мария-Айнзидельн, в то время деревушки в двух часах ходьбы от швейцарского города Цюриха. Его отец, был одним из потомков старинного и славного рода Бомбастов, чьей древней резиденцией служил замок Гогенгейм около деревни Плиннинген вблизи Штутгарта в Вюртемберге. Он был родственником гроссмейстера ордена рыцарей св. Иоанна, чье имя было Георг Бомбаст Гогенгеймский. В окрестностях Мария-Айнзидельна Вильгельм Бомбаст стал известен как врач; в 1492 г. он женился на сестре-хозяйке из лечебницы местного аббатства. В результате этого брака и появился на свет Теофраст, их единственный ребенок.

Использованные материалы

  1. из статьи "новообъявленный гонитель гомеопатии" д-ра Е.О. Габриловича "Гомеопатический вестник" 1,2,3 за 1890
  2. Франц Гартман. "Жизнь Парацельса и сущность его учения"