ЖУРНАЛ САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО ОБЩЕСТВА ВРАЧЕЙ-ГОМЕОПАТОВ. 1876 N7     

             ВСЕМИРНЫЙ КОНГРЕСС ГОМЕОПАТОВ   въ   ФИЛАДЕЛЬФИИ,  1876  г.

              ВСТУПИТЕЛЬНАЯ РЕЧЬ ДОКТОРА Кароля-Дёнэма.

Конгресс, этотъ открытъ, 24 июня 1876 г., следующею речью президента:

Милостивые Государи!

Мысль о всемирном конгрессе Гомеопатов, принадлежит Американскому Гомеопатическому Институту, комитет котораго разослал своим корреспондентам пригласительныя письма еще в 1867 году. Совершенно же созрела мысль о сегодняшнем собрании только вскоре после решения торжественно отпраздновать столетний юбилей нашей нации.

Конечно, пройдет еще не один год, пока гомеопатия будет праздновать свой столетний юбилей, так как она в Америке только-что отпраздновала пятьдесят лет своего существования.

Но некоторыя аналогии между историею гомеопатии и событием, которое праздновала Северная  Америка в это лето в Филадельфии, вполне оправдывает время и место нашего собрания.

Переворот, воторый произвели наши предки в обществе и правительстве, не был значительнее того, который произвел Ганеман в медицине. Политическая реформа наших отцов, была прежде всего направлена против преимуществ происхождения и каст, против вмешательств правителей в дела поданных и наконец против стеснений корпораций, берущих свое начало в средних веках.

Такие же или по-крайней мере подобные препятствия задерживали, а частью и теперь задерживают успехи гомеопатии, как достаточно доказывают исторические и статистические заметки нашего собрания.

Реформы никогда не имеют успеха у установившхся корпораций, дух которых, по самому ходу вещей, должен быть консервативным и стеснительным. Напротив, практические реформы прежде всего возникают в народе, который, усвоив их, приводит их в исполнение. Если же требуется содействие правительств, то оно вынуждается у него обстоятельствами. История гомеопатии показывает, что в тех странах, где правительство неограниченно, где воспитание, свободные искусства и ремесла находятся под ведением старых учреждений и корпораций, наши собратья по науке натыкаются на препятствия при лечении гомеопатией и почти не имеют возможвостей преподавать ее. Чем более правление, в отношениили государственном или корпоративном, приближается к представительной форме и соединяется с народом, в интересе которого совершается реформа, тем большею свободой пользуются наши собратья, как врачи и учителя.

В нашей собственной стране, где личная свобода стесняется только   свободой  ближнего,   мы   имеем  возможность   лечить   и учить без препятствий и вследствие этого успехи гомеопатии были здесь быстрее и основательнее,  чем где-либо.

Поэтому-то совпадение нашего собрания с празднованием столетнего юбилея нашей нации, имеет особенное значение. Оно как бы нас научает, чтобы мы старались удержать за собой то, чего достигли.

Трудно было ожидать, что большое количество наших собратьев решится по поводу этого собрания совершить столь далекое путешествие. Многие однако приехали и мы от всего сердца приветствуем их, как представителей гомеопатии в Европе и Южной Америке, известных уже нам по своим произведениям.

Хотя, конечно, сравнительно малая часть могла к нам явиться, однако наши товарищи из всех стран выказали полное сочувствие нашему приглашению, послав нам заметки и ученые работы, которыя и составят вместе с работами наших соотечествеников главный предмет наших прений.

Кроме того они еще выказали свое сочувствие нашему собранию официальными и частными письмами. Подобные письма, обращенные к собранию я и распространяю между господами присутствующими, а так как некоторые из них заключают в себе предложения относительно собрания, то я и прошу для составления из них отчета передать их в какой-нибудь комитет корреспонденции.

Между прочем находится здесь письмо почтенной вдовы знаменитаго основателя нашей школы. Удрученная старостью, и много претерпевшая от войны, она от всего сердца приветствует собравшихся сюда со всех концов света гомеопатов. В доказательство своей симпатии, она присылает в собрание на имя президеита здесь выставленный бронзовый бюст Ганемана, вылитый с мраморной головы Давида Анжере. Этот бюст по ее уверению имеет большое сходство с знаменитым мужем.

Наш сотоварищ, доктор Рубини, в Неаполе, просит в своем письме к собранию обратить внимание на свой особенный способ лечения эпидемической холеры, который сопровождался у него большими успехами. В знак своего уважения к собранию он прислал президенту автографические письма Ганемана.

Наши товарищи из соединенных штатов Колумбии, в Южной Америке, возбужденные энергией, с которой процветает Американский институт, не только возстановили свой национальный институт, опустившийся вследствие политических смут уже в продолжении нескольких лет, но основали в Боготе гомеопатическую школу, которую назвали в честь нас "ветвью Американского Гомеопатического Института"...

Эти Институты просят нас войти с ними в более близкие научные сношения по отношению к нашему лекарствоведению и в то же время они делают нам некоторые предложения, которыя также войдут в состав наших прений.

Еще некоторыя общества и личности прислали нам записки, о которых, с вашего согласия, нам подробно донесет комиссия. Присланные нам статистическия и историческия заметки, несмотря на свой громадный интерес, всетаки слишком длинны, чтобы их читать во время заседаний. Они заключают в себе историю и статистику нашей школы в каждой стране Европы, в Индии, в Южной Америке, где был основав в Бразилии национальный институт и университет за год до нашего собственнаго, в Северной и Южной Африке, в Австралии и в Новой Зеландии.

Мы можем почти наверное утверждать, что за исключением Германии.ни в одной из поименованных стран не существовало 50 лет тому назад ии одного гомеопатического врача. Теперь только можно, не ошибаясь, сказать, что Англия, Германия, Франция и Италия, содержат в себе каждая около 300 гомеопатических врачей, Испания со своими колониями между 500 и 600, Бразилия около 200, Россия 150, и замечательно, что запрос на гомеонатических врачей в этих странах так велик, что, если бы мы могли свободно преподавать и изучение гомеопатической медицины шло бы без затрудений, число наших последователей значительно бы увеличилось. Поликлиники и госпитали процветают и, с каждым годом прибывая, приобретают больше покровителей. Повсюду теперь принимаются меры для образования молодых врачей в теории и практике гомеопатии, и доверие публики растет с каждым днем вследствие наших практических успехов.

В нашей собственной стране, если взять вместе отчеты каждого штата, мы находим более 5000 гомеопатических врачей.

У нас есть многочисленныя поликлиники и госпитали, которые содержатся на счет общества, 7 академий, исключительно го-меопатических, имеющих одинаковые права с другими медицинскими академиями, 2 государственных университета и несколько государствениых госпиталей. В них, несмотря на ропот наших собратьев старой школн, мы имеем право учить и заседать, потому что так хотел народ, который содержит эти учреждения. Все медицинские системы погибали обыкновенно в одно время со своими основателями.

Вот уже прошло 33 года, как отошел в вечность основатель нашей школы. Одиако число наше прибывает и влияние увеличивается, и никогда это не делалось так быстро, как в последнее десятилетие.

Время, которым я располагаю, не дозволяет мне сделать полное разъяснение нашей системы, история которой так блестяща.

Я прошу однако позволения выяснить, в каких отношениях стала гомеопатия к медицине во времена Ганемана и нынешние. Гомеопатия в своей полной и оконченииой  форме,  сделалась

известною   ученому   миру в 1810 году.   Причиною этого   было явление  на свет "Способа рациональиаго лечения". Сочинение это вряд ли кто  вполне понял  и оценил, не поняло  даже  большинство пылких почитателей Ганемана.   Оно,   по   моему  мнению, должно бы быть   верным путеводителем и непогрешимым судьей во всех   практических   вопросах  и  постоянно   находиться   в руках не только учеников  Ганемана,   но   и в   руках   опытных практических врачей, между тем, как на него смотрят, как на книгу, в высшей  степени  известную,   классическую,   но редко  доставаемую с полок.

Сочинение это написано в сжатом, всякое лишнее слово изгоняющем стиле. Оно не представляет системы медицинской науки, но, как мы видим по заглавию, это есть разсуждение о том, как следует лечить. При этом Ганеман вдается в теоретические рассуждения только настолько,. насколько того требует ясность, и занимается другими областями медицинской науки только для того, чтобы показать их необходимость для практическаго врача, или выказать заблуждения философии и методики, благодаря которым они не были в состоянии определить цель всей медицинской науки, именно быстрое, верное и приятное лечение.

Некоторые непрошенные ревнители старались уверить, что этот великий врач осуждает всю медицинскую науку за исключением той, которую он проповедует, и советует своим по'следователям ее игнорировать. Если бы это было в самом деле так, то мнение наших противников, что для того, чтобы лечить по системе гомеопатии не надо быть доктором, нельзя было бы считать совершенно неосновательным.

Также, если послушать тех из наших товарищей, которые выдают себя за особенных знатоков гомеопатии, то вышло бы, что Ганеман выдает свой "Способ рациональнаго лечения" за альфу и омегу медицинской науки, все же остальныя области медицинской науки считает нестоющими внимания.

Конечно, оба эти мнения можно менее всего назвать правильными. Ганеман, как врач, отличался глубоким и обширным знанием медицины своего времени.   Это легко  можно   видеть по его сочинениям.

Его обширное знание всех языков, на которых писали врачи, помогло ему при выборе цитат, которые в вышеупомянутом сочинении так неоспорино доказывают его положения и обогащают в гомеопатической медицине лекарствоведения. Влияние медицинской науки его времени сильно отразилось иа его способе рационального лечения.

Не преувеличивая, можно утверждать, что, не обладая таким громадным знанием медицины, Ганеман ни был бы в состоянии ни написать вышеупомянутое сочинение, ни представить нам практическое выполнение гомеопатической медицины. Когда он, будучи глубоким ученым, достиг той высоты знания, с которой он увидал, как безплодна медицинская наука его времени относительно практики, он не был настолько нелогичен и несправедлив, чтобы проклянуть то, что так расширило его кругозор и даровало ему радостную надежду на лучшее будущее. Он находил вполне натуральным, что все старания людей наукн не были в состоянии осуществить, что в конце-концов должно было быть великою конечною целью в этом направлении, именно настоящее знание и искусство успешно лечить болезни.

Он хорошо понял и ясно доказал, что причиною всех этих неудач была фальшивая метода, которой следовали при наборе фактов и при делании из них выводов, одним словом: худо направленное наблюдение и навыворот понятая философия. Сообразно с этим он воспользовался теми фактами, которые он приобрел, вследствие знания медицинских наук, для того, чтобы дать право гражданства тому новому роду лечения, который он открыл, и сделать новые наблюдения, которыя согласовались бы с той методикой, которую он считал правильною. Но он никогда не считал те знания лишними, благодаря которым он сам достиг такой высоты; не осуждал те средства, которыя помогли ему избавиться от этих предрассудков. Содержание "Способа рациональнаго лечения" совершенно согласуется с его заглавием. Предмет его есть Терапия илн та отрасль медицинской науки, которая занимается исследованием лечения болезней посредством лекарств.

В предисловии к этому сочинению автор говорит, что оно может быть полезно только в руках людей, опытных в деле врачевания. В 4-х коротких, но полных значения предложениях, которые хорошо характеризуют эту книгу, Ганеман считает решенным, «натуральным следствием», что «всякий разумный врач» прежде, чем принять предложенный способ лечения, должен заняться некоторыми изследованиями, которые нам теперь известны под именем этиологии, семиологии, диагностики и гигиены.

Мне конечно нечего разъяснять находящемуся здесь собранию, что тот, кто с успехом занимался изучением этих областей медицинского знания, должен быть хорошо знаком с медицинскою наукою вообще. Уж одним тем, что, как мы видим из слов Ганемана, его последователи должны быть знакомы с разными областями медицинской науки, он показал, что реформы его ограничиваются одной терапией.

Далее, как следствие этого, он начал перечислять предрассудки, загромождавшие в его время эту науку. Он доказал, что положения, на основании которых употреблялись те или другие лекарства, вытекали из гипотез относительно существенной природы болезней.

Собственно говоря это вопрос, который должен быть для нас совершенно темным, так как он связан с вечною для нас тайною жизни. Он доказал, что употребление лекарств основано на гипотезах относительно их внутреннего действия на больной организм, предмет, вдобавок еще, изменчивый. Это-то основание терапии на изменчивых гипотезах Ганеман осудил и первый воздвигнул на место его положительную систему чистых опытов и точных наблюдений.

Основное положение ее приобрело теперь право гражданства во всех естественных науках, исключая терапию старой школы. Обясняя свою новую систему, Ганеман настаивал на том, что при лечении должно быть исключено всякое гипотетическое основание. Тут же он постановил, что совокупность симптомов есть "единственное и главное условие для распознования и лечения болезней". Семиолог может, сколько ему угодно, доискиваться до конечной причины и первоначальной природы некоторых или всех симптомов; для практического же врача совокупность их есть единственаый верный указатель при выборе тех или других лекарств. Ганеман, наблюдая действия лекарств на постоянное тело, именно на здоровый человеческий организм, первый поставил фармакодинамику на ногу самостоятельной естественной науки.

Я также здесь употребляю выражение "фармакодинамика" вместо "Мateria medica",   потому что эта   наука, предмет которой - отношение здорового живущего организма   к каждому веществу,   способному на   него   влиять.   Влияния  эти   разнообразны   по множеству способных действовать на организм веществ.   Наука эта   рассматривает   качества   веществ,   способных   производить изменения   в функциях и тканях, ничего не имея еще   общаго с больницей.

В круг этой науки входит, значит, всякий предмет, или скорее, употребляя удачное выражение доктора Аллена, "оmnia noxia», т. е. все могущее повредить, т. е. изменить функции или ткани здороваго тела.

Он постановил закон, определяющий отношения симптомов больного организма к симптомам здорового, при помощи которого можно найти соответствующее средство для каждого случая заболевания, конечно только тогда,   когда данное  лекарство достаточно известно науке.

Он доказал, что способность лекарства изменять болезнь, не возрастает прямо пропорционально количеству употребляемаго лекарства и что, произведя известного рода измельчение частиц вещества, мы достигаем того, что способность их изменять к лучшему болезненныя функции и ткани возрастает. Вот главные реформы, которыя произвел Ганеман в медицине, в 1810 году. В 1876 году, настоящее собрание от имени многих тысяч докторов и миллионов благодарных приверженцев есть самое лучшее доказательство правдивости и жизненной силы этих начал.

 ЖУРНАЛ САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО ОБЩЕСТВА ВРАЧЕЙ-ГОМЕОПАТОВ. 1876 N7

продолжение