Изучение Materia Medica

(Отрывок из «Науки врачевания» д-ра Кэролла Данхема) 

         Метод, позволяющий успешно изучать любой предмет, должен зависеть от того, с какой целью вы намерены применить полученные знания. Поэтому будет правильно, если вначале вы спросите себя, каким образом знания Materia Medica должны содействовать лечению болезней. 

В соответствии с гомеопатическим законом, мы выбираем для лечения каждого отдельного случая болезни то средство, патогенетические эффекты которого максимально подобны симптомам пациента. В процессе выбора необходимого лекарства мы должны мысленно проанализировать различные препараты, входящие в состав Materia Medica, получить исчерпывающее представление о чистом действии каждого из них, по очереди сравнить эти средства друг с другом и с пациентом, которому делается назначение. В этом состоит теория процесса.

Очевидно, чтобы выбрать из множества кандидатов того, кто больше всех напоминает данный стандарт, нам должны быть хорошо известны не просто общие свойства всех кандидатов или определенных классов, к которым они могут быть отнесены, но также определенные свойства, более или менее специфичные для каждого, отдельно взятого кандидата, которые помогут отличить его от всех остальных.

Действительно, наш метод предусматривает точнейшую индивидуализацию как болезни, так и лекарства. Мы должны изучать Materia Medica так, чтобы, прежде всего, значительно облегчить и улучшить запоминание тех специфичных симптомов каждого средства, которые не встречаются ни у одного другого а, следовательно, помогают индивидуализировать данное лекарство. Они получили название «характерных симптомов». Последнее время это понятие употребляется очень широко и, в то же время, весьма неточно, поэтому требует более тщательного рассмотрения.

По мнению одних авторов, характерными называются ведущие, наиболее ясно выраженные и часто повторяющиеся симптомы. Так, Беннет (Bennett) называет лихорадку характерной чертой экзантемы[1]. Другие авторы обозначают этим термином патогномоничные симптомы, присущие определенному классу болезней, а некоторые врачи считают таковыми патологоанатомические симптомы.       

Следовательно, смысловое значение слова «характерный» не является абсолютным. Его трактовка зависит от того, в связи с чем вы предпочитаете использовать это слово и определяется вопросом «Характерный для чего?». Приводимые в качестве примеров многие симптомы действительно могут называться характерными, но, опять-таки, - характерными для чего? Для определенных нозологических классов или групп? Для отдельных людей? В гомеопатии этот термин может употребляться только по отношению к конкретным людям.        

Отсюда, под характерным следует понимать симптом, присущий определенному средству, симптом, который придает лекарству индивидуальный характер. В этом смысле он в точности соответствует тем особенностям человека, благодаря которым друзья способны отличать его от других людей и узнавать его с первого взгляда. Совершенно очевидно, что столь ценные для терапевта характерные симптомы с точки зрения патологии могут казаться малозначимыми и даже случайными, хотя нельзя забывать, что в природе ничего не происходит случайно. Они могли бы оказаться бесполезными,  если бы мы не нуждались в индивидуализации, а довольствовались одним лишь распределением по группам известных болезней и лекарств.

Естествоиспытателю, который занимается классификацией изучаемых объектов, важно знать, что данная особь имеет позвоночник, что это млекопитающее, у которого есть две руки, и, наконец, что это кавказец. Знание этих фактов позволяет тут же отнести данную особь к кавказской разновидности человека, и анализ на этом заканчивается (далее следует лишь описание общего физиологического статуса).

Однако общие характеристики подобного рода вряд ли позволят шерифу узнать преступника в толпе людей на Бродвее. Для естествоиспытателя не важно, что данному субъекту присущи такие «случайные» особенности, как орлиный нос, темные глаза и волосы, коричневая родинка на левом крыле носа; но все они очень значимы для шерифа, так как являются средствами, необходимыми для обнаружения преступника.

Тем не менее, следует помнить, что те черты, которым естествоиспытатель придает большое значение, не менее важны и для шерифа, иначе, если последний осведомлен лишь об особых приметах разыскиваемого субъекта и забыл, что преступник – кавказец, он может арестовать индуса или, чего доброго, обезьяну.

Следовательно, мы должны стремиться отыскивать среди симптомов каждого лекарства те, которые не вызываются ни одним другим средством и позволяют нам отличить данный препарат от всех остальных. С физиологической точки зрения, эти симптомы часто бывают маловажными и банальными. В силу того, что наша Materia Medica насчитывает большое количество лекарств, для удобства поиска мы должны попытаться распределить их на группы на основании четко установленных симптомов или совокупностей симптомов с целью предварительного исследования и сравнения. При этом данные группы могут рассматриваться и сравниваться между собой так, как будто речь идет об отдельных лекарствах.

Предположим, что мы имеем дело с маточным кровотечением. Подобного рода расстройство могут вызывать, по крайней мере, сорок препаратов. На основании этого симптома они образуют группу, обособленную от остальных трехсот сорока лекарств нашей Materia Medica. Теперь мы должны выбрать необходимое средство из этой группы. Рассматривать и сравнивать по очереди все препараты – задача весьма утомительная. Поэтому мы делим их на следующие группы: десять из них вызывают истечение темной и десять – алой крови; для десяти средств характерна водянистая кровь, а для других десяти – кровь со сгустками. В рассматриваемом случае речь идет о выделении темной крови. Следовательно, наш выбор сужается до десяти лекарств. Но среди них только пять препаратов способны, наряду с маточным кровотечением, вызывать застойную головную боль. Таким образом, мы ограничиваемся анализом пяти лекарств.

До сих пор отличительные признаки (или характерные черты), на основании которых лекарства распределялись на отдельные группы, имели важное значение с точки зрения патологии. Однако для дальнейшего деления нам недостаточно знать только это. В рассматриваемом случае мы обнаружили необычный субъективный симптом. Пациентка пожаловалась на ощущение, «как будто у нее в животе двигается живое существо».

На первый взгляд, это может показаться пустяком. Однако данный симптом есть у Crocus, который входит в число пяти оставшихся лекарств, и не вызывается ни одним другим средством, представленным в Materia Medica[2]. Следовательно, это характерный для Crocus симптом, позволяющий отличить его от всех других препаратов, которые во многих отношениях похожи на него. Необходимо отметить, что свойственное Crocus маточное кровотечение, сопровождающееся выделением темной крови, нельзя назвать симптомом, характерным для данного средства. Это симптом, характерный для группы лекарств, к которой принадлежит Crocus, иными словами, помимо Crocus, его вызывают и другие средства, входящие в состав этой группы.

Характерные симптомы, как правило, относятся к разряду субъективных и весьма банальных феноменов. Их перечень, представленный в виде лекарственного патогенеза, может казаться таким же бессмысленным и, на первый взгляд, нелепым, как и перечень окрасок, отметин и изгибов тела, с помощью которых друзья могли бы узнавать друг друга, если бы каждый из них представлял собой только полную сумму общих характеристик или некий анимационный персонаж.

В основе последнего должен лежать ряд феноменов, поддающихся морфологической и органической классификации, а в основе первого мы должны иметь ряд объективных и органических симптомов, подлежащих патофизиологической классификации и приблизительному объяснению. Но никогда не следует забывать, что без характерных симптомов (наподобие тех, которые были описаны нами выше) об индивидуализации не может быть и речи, и без них невозможно сделать правильное гомеопатическое назначение.

Истина, заключенная в этих словах, обнаруживается даже при беглом взгляде на историю гомеопатии. Некоторые последователи Ганемана отвергли казавшиеся им банальными и маловажными субъективные симптомы, полученные в результате лекарственных испытаний, и сосредоточили внимание исключительно на объективных, органических симптомах. Таким образом, они лишились средств, позволяющих отличать друг от друга отдельные лекарства, образующие ту или иную группу, и, следовательно, сочли бесполезной тщательную дифференциацию отдельных случаев того или иного заболевания.

Неизбежным следствием подобного подхода явилось вошедшее в моду назначение специфических средств от тех или иных болезней, при котором предпочтение отдается главным представителям определенных групп лекарств, соответствующих определенным заболеваниям. Так называемые «специфисты» предлагают одно-два средства от дизентерии, одно - от коклюша, одно-два - от скарлатины и так далее в том же духе относительно всех болезней, «от которых изнывает мир». Но характерный симптом не всегда значит определенный. Иногда это действительно так, как, например, в случае с Crocus или при своеобразной диплопии, присущей Stramonium. Однако порой характерная особенность состоит в специфической модальности, которая относится к симптому, присущему двум или большему числу лекарств. Эта особенность может касаться времени, обстановки или сопутствующего симптома.

Следовательно, если два средства имеют симптом «сухой кашель, возникающий из-за щекотания в надгрудинной (яремной) ямке», но при этом дополнительно известно, что кашель у одного из них «возникает только по вечерам», эта временнáя модальность является характерной для данного препарата, поскольку она касается сухого кашля. Если у другого лекарства обнаруживается, «что кашель усиливается при вдыхании холодного воздуха», это – характерная модальность, касающаяся обстоятельств ухудшения. И, наконец, если известно, что кашель, свойственный одному из этих средств, сопровождается позывами на рвоту, последние играют роль характерного сопутствующего симптома.

Иногда характерными являются сразу несколько модальностей. Приведем примеры, позаимствованные из превосходно написанного д-ром Дрисдейлем (Drysdale) предисловия к «Британскому Реперториуму»[3]:

«”Желудочная боль, сопровождающаяся тошнотой” соответствует двадцати восьми лекарствам; “боль в желудке по утрам” – тридцати семи; “желудочная боль с тошнотой по утрам” – только четырем препаратам».

         Еще один пример, иллюстрирующий важность сопутствующих симптомов:

«”Безрезультатные позывы на рвоту” – симптом, свойственный сорока пяти лекарствам; “безрезультатные позывы на рвоту по утрам” – пяти; а “безрезультатные позывы на рвоту, сопровождающиеся отрыжкой” – только одному средству – Ledum». 

         Следовательно, каждый лекарственный патогенез должен изучаться таким образом, чтобы, с одной стороны, мы получили возможность мысленно связать его с определенными группами средств, по отношению к которым он проявляет заметное сходство общего характера, а, с другой – чтобы мы могли четко уяснить те характерные особенности, которые отличают его от всех других препаратов, входящих в состав каждой отдельной группы или всей Materia Medica в целом. Наше обучение должно являться одновременно синтетическим и аналитическим и, кроме того, носить сравнительный характер. Каждый шаг вперед по пути изучения лекарства предусматривает ответ на вопрос, касающийся сходства и различий между данным средством и другими препаратами в рассматриваемом аспекте. Изолированное изучение отдельного патогенеза не даст нам никаких полезных знаний о Materia Medica.

         Врачу недостаточно знать, что Pulsatilla, Nux vomica и Chamomilla вызывают тот или иной вид поноса, свойственный каждому из перечисленных средств. Помимо этого, мы должны знать и удерживать в памяти сходства и различия между данными видами поноса и сравнивать соответствующие лекарства со всеми остальными препаратами. Таким образом, изучение одного средства фактически является изучением всей Materia Medica. Врач не может в совершенстве овладеть знаниями о том или ином лекарственном патогенезе, если он не знаком со всеми остальными препаратами. Отсюда, вполне естественно, что первые шаги в обучении неизбежно являются очень несовершенными.

         Студент, приступающий к изучению Materia Medica, сталкивается с задачей, над разрешением которой его предшественники бились в течение пятидесяти лет. Почему, спрашивает он, добытый ими материал не был четко систематизирован и не обрел удобную для обучения форму? Почему Materia Medica пребывает в том же состоянии, в котором ее представил Ганеман пятьдесят лет тому назад?

         Наша Materia Medica слагается из данных лекарственных испытаний, проведенных на здоровых людях Ганеманом и его последователями. Бóльшая часть этих данных представлена в виде формальной классификации субъективных и объективных симптомов, зарегистрированных испытуемыми или их друзьями.

         При этом, за редким исключением, не предпринималось никаких попыток для того, чтобы установить какую-либо патофизиологическую связь между симптомами, объяснить их с точки зрения физиологии или провести грань между характерными и общими симптомами. Симптомы лекарства излагаются так же, как симптомы того или иного случая заболевания, представленные разумным, но необученным пациентом, который описывает свою болезнь незамысловатым и лишенным специальной терминологии языком, что ставит перед нами задачу самим установить связь между симптомами и найти им должное объяснение. Записи в истории болезни также ведутся на простом и понятном родном языке. Однако Ганеман полагал, что врач нуждается в более широких знаниях Materia Medica. В своем очерке «Сила малых доз», опубликованном в журнале Гуфеланда, он пишет, что нам необходимо знать следующее:

«В каких органах данное лекарство производит функциональные расстройства, а на какие органы оно действует иначе; какие нервы лекарство в основном парализует, а какие – возбуждает; какие нарушения вызывает оно в системе кровообращения, а какие – в пищеварительных процессах; каким образом данное средство поражает умственную деятельность и характер человека; какое влияние оказывает оно на те или иные виды секреции; каким видоизменениям подвергаются мышечные волокна под воздействием лекарства; как долго длится его действие; в результате чего данное средство исчерпывает свою силу и т.д. и т.п.»

Почему же тогда Ганеман не построил Materia Medica по такому образцу? Ответ не вызывает сомнений: благодаря замечательной проницательности, соединенной с блестящей одаренностью и поразительной эрудицией, Ганеман ясно осознавал:   

-         что достоверные факты, с которыми сталкивается врач при создании Materia Medica, представляют собой результаты наблюдений испытуемого, изложенные простым языком, лишенным каких-либо метафор и гипотез;

-         что столь желанная для него структура Materia Medica должна являться результатом применения физиологии и патологии по отношению к установленным фактам;

-         что данные лекарственных испытаний, будучи по своей природе результатом точного наблюдения, являются постоянными и неизменными;

-         что физиология и патология, будучи несовершенными и развивающимися науками, подвержены постоянным изменениям; соответственно этому должны изменяться и смысловые значения терминов, которыми оперируют эти науки и лежащие в их основе теории.