В.И. Даль

<< Начало

     Однако деятельность Даля в качестве гомеопата не раз сопровождали возгласы, подобные такому: "Укажите мне гомеопата, который бы пользовал детей своих в опасных болезнях гомеопатически, и я поверю!"
     Поэтому "должен я упомянуть еще об одном случае, врезавшемся в память мою, в память ума и сердца, глубокими, неизгладимыми чертами. Единственное дитя мое, сын, заболел крупом. Я был в это время в отсутствии, и когда воротили меня через нарочного, то я застал ребенка уже здоровым. Корпусный доктор наш Бидерманн пользовал его гомеопатически. Признаюсь теперь откровенно, что несмотря на огромную признательность мою к нашему избавителю, мне в то время невольно приходило в голову, что это был, может статься, не круп, хотя подробные расспросы мои у жены не оставляли мне почти никакого сомнения.
     Прошло около года. Я опять был в недельной отлучке, - и опять роковой казак встретил меня с запиской, где было сказано, что ребенок занемог снова тою же самою болезнью, как тогда. Прибыв с возможною поспешностью домой, застал я у себя старшего лекаря доктора Колышко, который навестил ребенка уже раз пять или шесть в продолжении нескольких часов, но, ожидая меня с минуты на минуту, не решился приступить ни к чему, ибо гомеопатическим лечением не занимался, а в пользе аллопатического, при очевидной опасности, так не был уверен.
     Выждав первый приступ, нашел я, что сын мой действительно занемог крупом (что признал доктор Колышко еще до моего прибытия). Не стану описывать припадка этой болезни. Если же опять спросят меня потряхивая головою, "да полно, круп ли это был?", то, кроме свидетельства аллопатического врача, должен я заметить раз и навсегда, что ошибаться можно в распознавании болезней раз и два, и три, но не каждый раз; нельзя же, чтобы все гомеопаты всегда ошибались в этом, между тем как рассказам аллопата верит всякий, доколе не уличишь их в ошибке. Если же захотят подозревать при этом добросовестность мою, то на это у меня ответа нет и не будет; для таких людей я не пишу, и им не следовало бы и читать рассказа моего, потому что они не могут извлечь из него никакой для себя пользы.
     Доктор Колышко, принимавший такое участие в семейном горе моем, перевел дух и стер пот с чела, когда я прибыл, и сказал: "Решите сами к чему приступить; но, Бога ради, не теряйте времени и не полагайтесь на сомнительное".
     Быть вместе и отцом и врачом - это обязанность крайне тяжелая, и тем более еще, если отцу-врачу достанется решить подобную задачу. Тяжело налегло мне на сердце. Я хотел было отдать ребенка в полное распоряжение заботливого и знающего врача аллопата, но решился наперед просить его, чтобы он, бывший с самого начала свидетелем болезни и судящий о ней, вероятно, хладнокровнее моего, сказал мне, чего он надеется от обыкновенного способа лечения? Он отвечал мне со вздохом: "Вы сами знаете, что эта болезнь крайне опасна и что довольно трудно с нею совладать..." Это меня решило. Я объявил, что буду сам пользовать сына своего гомеопатически теми же средствами, которые спасли его год тому назад. Аконит, потом спонгия и наконец гепар сульфур исцелили его совершенно. Болезнь пресеклась, остановилась, не достигнув высшей степени и не исполнив обычного течения своего.
     Гомеопатия ныне настолько распространилась всюду, что если бы она даже была и в самом деле обман и суеверие, то стоило бы, убедившись в том собственным опытом, противодействовать такому вредному лжеучению. А что, если это не обман и не вымысел, если это истина? Что тогда скажут внуки, правнуки наши о XIX веке, гордящемся просвещением своим?"
     "Обращаюсь ко всем почтенным собратам моим по званию в целой России, неужели чувство собственного достоинства не восстанет в каждом из нас против этого недостойного поругания науки и искусства и самого священного знания? Решите дело - изобличите обманщиков, или признайте истину их учения. Один человек не в состоянии этого сделать, но общие силы, союз ученых, благомыслящих и заслуживающих полного общего доверия людей, например С.-Петербургское Общество Русских Врачей, могли бы сделать это и соорудили бы себе этим в бытописании врачебной науки и в заслугах человечеству несокрушимый и вечный памятник". 
     Будучи человеком честным и справедливым, познав истину, Даль часто обращается к общественности, защищает новое учение.
В 1861 году выходит в свет статья В.И. Даля "Верующие и Неверующие". Вот что говорит он в ней: "Капля камень дробит; гомеопатия исподволь пробилась во все слои общества, и равнодушных к ней, или ничьих, найдется немного: одни за, другие против. Желательно бы сохранить в этом важном деле, как во всех делах человеческих, разумное трезвое суждение и устранить участие сердца, страстей: легкими против печенки не сговоришь. Разум - свет, сердце - теплота, но потемки… 
     Верующие нередко впадают в крайность и верят сами, или в горячности своей заверяют других, будто гомеопатия исцеляет всякий недуг, как сказочное искомое зелие средних веков. Заступники вредят этим общему делу, потому что такое бахвальство изобличить нетрудно, а сделав это, противники наши трубят победу не над похвальбою, неосторожно высказанною, а над всем учением. Тут, конечно, нет ничего общего; но не всякому досужно и сподручно вникать в дело до конца, и решая спор по частному вопросу, многие готовы верить, что решили и сущность дела, коей вовсе не касались. 
     Итак, посоветуем самым ретивым заступникам этого учения выходить из границ самой строгой истины: гомеопатия у постели хворого ни в чем не уступит старшей сестре своей и всегда может подать по крайней мере равную с ней помощь; одного этого было бы уже довольно для предпочтения нашего способа; но мы к этому присовокупляем смело, что есть случаи, может быть не частые, но они есть, когда гомеопатия делает гораздо более этого: она приносит изумительную пользу там, где аллопатия бессильна. Независимо от этого, гомеопатическое лечение хранит нас от отравы ртутью, йодом, наперстянкою и проч., никогда не заставляет больного одолевать последствия действия снадобий, а потому наши больные раньше встают с постели и скорее выхаживаются. Возьмите отчет Петербургской гомеопатической больницы, подписанный ординаторами обеих половин - гомеопатической и аллопатической, разочтите кругом за все годы число дней на каждого больного, и вы легко в этом убедитесь. 
     Перейдем к неверующим. Их можно разделить на три главные части: на добросовестных, на пустобаев и на упорных. К первым принадлежат все ученые и образованные отрицатели с оконченным и порешенным научным взглядом. Повторяя за Гамлетом: "много, друг, на свете такого, чего мы с тобой и во сне не видывали", они однакоже не применяют изречение это к делу, привычка заставляет их понимать и принимать все явления в том виде, в каком они подходят под школярную законность. Но этот разряд отрицателей, если только не присоединиться к третьему, не прочь от опытов и убеждения; узнав дело ближе, они уже не спорят против очевидности, хотя и не всегда решаются оглашать свои верования. Общее мнение сильно; сколько бедствий видим мы, например, от поединков, от этой невольной уступки общественному мнению о чести и бесчестьи, - и много ли найдете людей, которые бы решились идти прямо и открыто наперекор этому мирскому потоку, обычаю? 
     Разряд такалыциков самый обширный; есть между ними, не во гневе будет сказано, варахушки, есть и настоящие попугаи, но большею частью это добрые и даже рассудительные люди, которые, однако, не привыкли к самостоятельному убеждению и в этом деле придерживаются мнения своего доктора. А доктор - это благодетель всей семьи их и говорит, что гомеопатия - надувательство, что крупинками можно шутить там, где дело терпит и природа свое возьмет, а в болезни важной, где помощь необходима, гомеопатия - убийца. Как же ему не верить? 
     И вот мы подошли к третьему разряду, к упорным отрицателям, к неверующим по долгу, по обязанности, по отношениям своим к науке, к ремеслу или званию, к обществу и к самим себе. Ученые, не вникнув в дело, видят в науке нашей противоречие с установленными ими законами и потому не хотят ее знать. Эти люди забыли, что все законы их образовались как выводы из явлений и что, следовательно, нельзя брать явлений этих на выбор, нельзя выбирать одно подходящее; надо отыскивать и принимать все явления, стремясь к истине, а не к школярству, и основывать законы свои, т.е. общие выводы и правила, на том, что и как есть, а не на том, чего бы хотелось. Эти люди сами себя ставят в тупик, а потому бывают раздражительны, гневны. Они полагают, что отринутое и непризнанное ими, обществом явление убито навсегда и что его нет. 
     Неверующие по ремеслу, званию упорнее всех. У этих людей первое убежище - брань. "Ты сердишься, стало быть, ты не прав", - сказал один из древних мудрецов, а здесь и подавно можно сказать: "Ты бранишься, стало быть, виноват". Доводы этих господ не дальние, остроты пообношены, брань пошла, но смирный человек отойдет в сторону, а им только этого и нужно. С этими людьми толковать нельзя; им убеждаться нельзя, они убеждений не хотяти потому-то зажимают всякому рот бранью, остротами об отраве моря каплею или крупинкою и проч..." 
     Так защищал Даль новое учение, когда , убежденный собственным опытом, познал истину его. Пример его добросовестности и честного отношения к спорному вопросу навсегда останется живым укором тем, которые идут в этом деле противоположным путем. 
     В 1841 году Даль по приглашению Л.А. Перовского работает правителем канцелярии при министре Внутренних дел, что дало ему возможность оказать гомеопатии существенную услугу: он не только убедил самого Перовского в пользе гомеопатического метода, но и склонил к открытию при С.-Петербургской больнице чернорабочих особого отделения в 50 коек для лечения больных исключительно гомеопатическим способом, а для лучшего сравнения этого лечения с аллопатическим - открыть для 50 больных другое, параллельное отделение, аллопатическое. Прием больных в то и другое был безвыборный, очередной, по мере поступления их в больницу. Оба отделения были поставлены под контроль справедливого, беспристрастного врача Розенбергера. Гомеопатическое отделение было поручено доктору Штендеру, а помощниками его были назначены: д-р Лингрен, д-р Иогансен, д-р Ро-за, д-р Гастфрейнд и д-р Виллерс. Оба отделения работали в течение восьми лет. Сравнивая результаты лечения, мы находим:
  1. Смертность при гомеопатическом лечении оказалась на два процента меньше. 
  2. Расход на медикаменты также меньше на 4640 рублей. 
  3. Каждая больная (больница была женская) в гомеопатическом отделении находилась 2-4 днями меньше, чем в аллопатическом, что в течение 8 лет составляет 16225 дней.
  4. Принимая в соображение выигранные при гомеопатическом лечении 16225 дней, приходим еще к трем результатам, а именно:

а) гомеопатическое отделение, сокращая срок лечения, имело
возможность принимать большее количество больных;
б) больные, выписываясь из него раньше, могли заняться
своими работами;
в) если 16225 дней обратить в порции, по 8 коп. на каждую, то
составится 1298 рублей, которые хотя и не остались в экономии, но зато были употреблены для других вновь принятых больных.

     По выходе Даля из министерства в 1849 году, и после смерти графа Перовского в 1856 году, гомеопатическое отделение при Петербургской чернорабочей больнице пришло в упадок (не без содействия лиц враждебной партии), д-р Штендер подал в отставку. 
     Так кончилась попытка благородного Даля доставить у нас гомеопатии равноправность с официальной медициной. 
     Оставив службу в министерстве Внутренних дел, Даль получил место управляющего Удельной Конторой в Нижнем Новгороде и занимал эту должность 10 лет, практикуя гомеопатически в больнице Удельного ведомства. В 1859 году Даль поселился в Москве и посвятил себя занятиям по изданию капитального труда своего - "Толкового словаря". Он умер в 1872 году. 
     "Странно и непонятно, каким образом вовсе ложное учение, основанное на обмане, могло бы распространиться в такой степени, как распространилось ныне учение Ганемана! Непостижимо, как тысячи, миллионы людей, всех званий и сословий, а в этом числе и люди образованные, ученые, не одна чернь, могли бы утверждать положительно и с совершенною уверенностью, что испытали, на себе силу и влияние средств, если бы сила эта была мнимая, вовсе не существующая! Образованные, умные, здравомыслящие ученые люди сотнями, тысячами признают основательность Ганеманова учения, причем все-таки прошу заметить, что учение это не раскол, в котором фанатики легко могут блуждать, и не толк философский, нет, это дело осязаемое, познаваемое пятью чувствами". В.И. Даль (1838), "О гомеопатии".

К. Боянус. "Гомеопатия в России". М., 1882.

<< Начало